Черноморский флот в войне 1853-56гг

[КОТТ]

Дислокация частей Черноморского флота накануне высадки союзников в Крыму. К лету 1854 г. она оказалась следующей:

Севастополь -- 29-39-й флотские экипажи, 40-й и 41-й флотские экипажи (оба частично), 42-й флотский экипаж, 43-й флотский экипаж (частично), 44-й и 45-й флотские экипажи, 4-й ластовый экипаж (частично), 16-19-й рабочие экипажи, портовые роты № 28-30, № 31 (частично), 32-й, лабораторная рота № 2 (частично), арсенальная рота № 7, госпитальная рота, Севастопольская инженерная команда, военно-рабочие роты № 8 и 10, доковые роты № 27-30, арестантские роты № 19-26;

Николаев -- школа флотских юнкеров, 2-й учебный морской экипаж, Черноморская штурманская рота, Николаевское флотское училище, 40, 41, 43-й флотские экипажи (все частично), 4-й и 5-й ластовые экипажи (оба частично), 10-й рабочий экипаж (частично), 11-14-й рабочие экипажи, 15-й рабочий экипаж (частично), Николаевский госпиталь, госпитальная рота, лабораторная рота № 2, арсенальная рота № 6, портовые роты № 22-27, военно-рабочие роты № 7, 9, арестантские роты № 11-18;

Измаил -- 5-й ластовый экипаж (частично), 15-й рабочий экипаж (частично), портовая рота, военно-рабочая рота № 9 (частично), Измаильская инженерная команда; Таганрог и Ростов -- портовая рота № 31 (частично); Керчь -- портовая рота № 34 (частично); Новороссийск -- портовая рота № 34 (частично).

[КОТТ]

Об активном участии моряков в героической обороне Севастополя написано очень много. Имена адмиралов П. С. Нахимова, В. А. Корнилова, В. И. Истомина, лейтенанта Н. А. Бирилева, матроса (точнее -- квартирмейстера) П. М. Кошки известны даже людям, не проявляющим интереса к истории. Трудно найти человека, который бы не знал о затопленных кораблях, о тяжелых корабельных орудиях, установленных на севастопольских укреплениях. Но организационная сторона участия моряков в сухопутной обороне города известна значительно хуже. Как уже говорилось в начале статьи, в 1810 г. подразделения морских солдат, входившие в состав флота с петровских времен, передали армии. Стрелковые и абордажные партии с этого времени в случае необходимости формировались из матросов. На кораблях на случай десанта хранилось по одному-два легких орудия на армейских станках (чаще всего -- горные единороги). Весной 1854 г., после того как 15-16 (27-28) марта Англия и Франция объявили войну России, вопрос о необходимости иметь на флоте достаточно сильные подразделения, способные действовать на берегу, встал весьма остро. В это время из стрелковых партий кораблей сформировали два нештатных десантных батальона, по шесть взводов в каждом. Численность взвода устанавливалась в 48 человек. Линейные корабли «Села-фаил», «Ягудиил», «Храбрый», «Три святителя», «Чесма» и «Париж» выделили по взводу для 1-го десантного батальона, 2-й десантный батальон комплектовался личным составом кораблей «Ростислав», «Двенадцать апостолов», «Святослав», «Императрица Мария», «Великий князь Константин» и «Варна». Батальонам были приданы десять горных единорогов, снятых с кораблей. В июле 1854 г. последовало создание 3-го и 4-го десантных батальонов из десантных партий кораблей (вначале они именовались 1-ми 2-м резервными батальонами). 3-й батальон формировался на кораблях 4-й флотской дивизии и состоял из восьми взводов, 4-й батальон (шести взводов) -- на кораблях 5-й дивизии. Артиллерию, приданную этим батальонам, усилили до 16 орудий за счет горных единорогов, хранившихся в арсенале. Из них были сформированы две батареи, каждая из которых состояла из двух дивизионов, которые, в свою очередь, насчитывали по два взвода. 2(14) сентября, т. е. сразу после получения известия о начале высадки союзников в Крыму, моряками укомплектовали еще четыре батальона. Из них три назывались флотскими: 34-й -- из команд линейного корабля «Уриил» и фрегата «Флора», 36-й -- линейного корабля «Ростислав» и фрегата «Сизополь», 37-й -- линейного корабля «Гавриил» и фрегата «Кагул». Номера батальоны получили в соответствии с экипажами, к которым были приписаны корабли.

Помимо того, из команды корвета «Калипсо» и прибывшей из Николаева рекрутской партии сформировали 1-й рекрутский батальон. На кораблях оставался лишь личный состав, необходимый для борьбы с огнем в случае возникновения пожаров. Возможность последних не исключалась ввиду угрозы бомбардировки Севастополя союзным флотом. 8 (20) сентября 1854 г. произошло сражение на р. Альма, после которого русская армия отошла к Севастополю.

Положение главной базы Черноморского флота, совершенно недостаточно защищенной со стороны суши, стало трагичным: слабое Северное укрепление, несколько недостроенных бастионов на Южной стороне, кое-где соединенных оборонительной стенкой, -- вот, практически, и всё... Превосходство союзников на море представлялось столь значительным, что, несмотря на наличие мощных приморских фортов, не исключалась попытка прорыва флота противника в Севастопольскую бухту.

Чтобы воспрепятствовать этому, по приказанию А. С. Меншикова в ночь на 11 (23) сентября у входа в Северную бухту между Константиновской и Александровской батареями были затоплены линейные корабли «Уриил», «Три святителя», «Селафаил», «Си-листрия», «Варна», фрегаты «Сизополь» и «Флора». Из команд этих кораблей, разобранного на дрова несколько ранее корабля «Трех иерархов», а также фрегатов «Кулев-чи» и «Коварна» создали 29, 32, 34,42,44-й и 45-й флотские батальоны. Принцип их нумерации остался тот же, что и раньше. Кроме того, из личного состава затопленных фрегатов «Сизополь» и «Флора», входивших в 36-й и 43-й флотские экипажи, сформировали Сизопольско-Флорский батальон. Еще пять морских батальонов укомплектовывались матросами и офицерами десяти оставшихся линейных кораблей: 1-й -- из команд кораблей «Ягудиил» и «Храбрый», 2-й -- «Чесма» и «Ростислав», 3-й -- «Париж» и «Гавриил», 4-й -- «Двенадцать апостолов» и «Святослав» и 5-й -- «Императрица Мария» и «Великий князь Константин». При этом просуществовавшие полторы недели 34, 36-й и 37-й флотские батальоны расформировали, а их личный состав пошел на укомплектование морских батальонов.

Всего к 13 (25) сентября в сформированных из личного состава флота батальонах насчитывалось 19 штаб-офицеров, 199 обер-офицеров, 10 юнкеров, 15 кондукторов, 648 унтер-офицеров, 219 музыкантов, 8841 матрос и 25 нестроевых. Это на четверть увеличивало поредевшие в сражении на Альме войска А. С. Меншикова, которые после отхода к Севастополю расположились частично в районе Северного укрепления, а частично -- южнее города. Однако Меншиков, опасаясь оказаться отрезанным в Севастополе, решил отвести армию к Бахчисараю.

Противник к этому времени уже подошел к Бельбеку, так что решение русского командующего оказалось чревато столкновением с неприятелем на марше. Лишь благодаря скверной организации разведки у союзников и туману противоборствующие стороны не встретились и разошлись в непосредственной близости друг от друга. Коммуникационные линии, связывавшие русскую армию в Крыму с центром России удалось сохранить, но положение Севастополя еще более осложнилось. Гарнизон, включая моряков, насчитывал около 16 тыс. человек, и, учитывая соотношение сил, вполне логичным оказывалось предположение, что противник попытается овладеть Севастополем с ходу.

Положение защитников города осложнялось еще и тем, что единое командование практически отсутствовало. Начальником гарнизона был генерал-лейтенант Ф. Ф. Моллер, командиром порта и военным губернатором -- вице-адмирал М. Н. Станюкович, но ни тот, ни другой не оказались способны возглавить оборону. Всю ответственность за ее организацию, как известно, приняли на себя вице-адмиралы В. А. Корнилов и П. С. Нахимов. Казалось наиболее вероятным, что враг нанесет удар по Северной стороне. Ее оборону принял на себя В. А. Корнилов, здесь в первую очередь возводились укрепления, на этом направлении сконцентрировалась основная часть сформированных из моряков батальонов. Оборону Южной стороны, угроза которой, как тогда казалось, была меньшей, возглавил вице-адмирал П. С. Нахимов.

[КОТТ]

Однако союзники не проявили решительности. Явно преувеличивая силу спешно возведенных на Северной стороне укреплений, они, предприняв фланговый марш, вышли на южные подступы к городу и начали затянувшуюся довольно надолго подготовку к атаке. Для защитников Севастополя это оказалось подарком судьбы. Спешные фортификационные работы развернулись теперь на южных окраинах города. В них участвовали все -- солдаты гарнизона, моряки, жители города. При этом пришлось преодолевать неимоверные трудности. Выявилась острая нехватка шанцевого инструмента, в частности было очень мало железных лопат. Твердый, каменистый грунт разбивали кирками, а потом сгребали деревянными лопатами. Читатель может себе представить этот адский труд.

Памятниками участия моряков в оборонительном строительстве стали названия многих севастопольских укреплений: Парижская, Двенадцатиапостольская (обе на Северной стороне) и Святославская батареи, Чесменский, Ростиславский и Язоновский редуты получили названия кораблей, команды которых их возводили. На Южную сторону перевели морские батальоны, возводимые укрепления вооружались снятыми с кораблей орудиями, прислуга которых также состояла из моряков. Для усиления обороны из оставшегося на кораблях личного состава спешно сформировали два сводных батальона: 1-й -- из команд «Парижа», «Гавриила», «Чесмы», «Храброго» и «Ростислава» и 2-й -- из команд «Двенадцати апостолов», «Великого князя Константина», «Императрицы Марии» и «Святослава».

На 14 (26) сентября 1854 г. войска на южных подступах к Севастополю имели следующую диспозицию: на участке от батареи № 5 (берег Карантинной бухты) до 5-го бастиона -- шесть пехотных батальонов. Прислуга у орудий состояла из личного состава рабочих экипажей и команды фрегата «Месемврия». На участке от 5-го до 3-го бастиона находились 29, 32, 34, 44, 45-й флотские батальоны, Сизопольско-Флорский батальон, 1-й и 2-й сводные морские батальоны. Орудийная прислуга -- матросы лабораторной роты 2, 4-го ластового экипажа, команды фрегата «Кагул». Участок от 3-го бастиона до Северной бухты обороняли 1, 2, 3-й и 4-й десантные батальоны, 4-й и 5-й морские батальоны. Орудийную прислугу составляли чины лабораторной роты 2, 4-го ластового экипажа и моряки с фрегата «Мидия».

Созданные в момент, когда нападение на город могло произойти в ближайшие дни, морские и флотские батальоны являлись импровизированными, временными формированиями. В них оказались соединены офицеры и матросы разных экипажей, что вызывало много неудобств. Поэтому, когда выяснилось, что штурма города в ближайшие дни не будет, по инициативе В. А. Корнилова батальоны были расформированы и воссозданы экипажи, которым возвратили знаменные флаги, с момента создания батальонов хранившиеся на пароходофрегате «Владимир». Приказ об этом появился 30 сентября (12 октября) 1854 г. К этому времени линия обороны подразделялась на четыре дистанции. Первая из них проходила от батареи №10 (у моря) до редута №1 (редута Шварца) и включала 7, 6-й и 5-й бастионы. Начальник дистанции -- генерал-майор А. 0. Асланович, позднее его сменил капитан 1 ранга А. А. Зарин. Вторая дистанция от редута Шварца тянулась к оконечности Южной бухты и включала 4-й бастион и примыкающие к нему укрепления. Первым ее начальником стал вице-адмирал Ф. М. Ново-сильский. Третья дистанция, которой сначала командовал контр-адмирал А. И. Панфилов, затем -- капитан 1 ранга П. А. Перелешин, от оконечности Южной бухты шла до Докового оврага. Здесь находился 3-й бастион с примыкающими укреплениями. Четвертая дистанция -- от Докового оврага до берега Северной бухты в районе Киленба-лочной бухты. Ей первоначально командовал контр-адмирал В. И. Истомин, после его гибели -- капитан 1 ранга Н. Ф. Юрковский, а затем капитан 1 ранга Ф. С. Керн. Дистанция включала укрепления Малахова кургана, 1-й и 2-й бастионы.

Нумерация дистанций шла с запада на восток, от моря в глубь Северной бухты. Нумерация бастионов -- в обратном порядке. Что касается редутов и батарей, то им присваивали номера в порядке очередности их возведения. Впрочем, они больше были известны по именам своих строителей или первых командиров, а также по названиям кораблей или полков, личный состав которых возводил эти укрепления. Некоторые из этих названий уже приводились. Упомянем еще батарею № 20 Шихматова, названную в честь ее командира капитан-лейтенанта князя И. В. Ширинского-Шихматова, батарею № 23 Лазарева -- в честь лейтенанта К. А. Лазарева, батарею № 53 Нарбута -- по имени лейтенанта Ф. Ф. Нарбута. Характерно, что всеми севастопольскими бастионами командовали моряки. Первым командиром 1 -го бастиона был капитан-лейтенант В. К. Орлов, 2-го -- капитан-лейтенант А. В. Ершов, 3-го -- капитан 2 ранга К. Е. Попандо-пуло, 4-го -- капитан-лейтенант А. И. Завадский, 5-го -- капитан-лейтенант Д. В. Ильинский, 6-го -- капитан-лейтенант Н. И. Гусаков, 7-го -- капитан-лейтенант Н. Л. Щеглов.

По состоянию на 30 сентября (12 октября) на первой дистанции находился 33-й флотский экипаж с присоединенной к нему командой фрегата «Флора» 43-го флотского экипажа, на второй дистанции -- 29, 32, 34-й и 37-й флотские экипажи, на третьей дистанции -- 38, 40, 41-й и 45-й флотские экипажи, на четвертой дистанции -- 35, 36, 39-й и 44-й флотские экипажи. 30-й экипаж находился на корабле «Ягудиил» в глубине Южной бухты, 31 -й и 42-й флотские экипажи остались для обороны Северной стороны. Из черноморских флотских экипажей 43-й оказался единственным, большая часть личного состава которого не принимала участия в защите Севастополя, поскольку во главе с командиром находилась в Николаеве, где велось строительство приписанного к экипажу корабля «Босфор». Однако и из этого экипажа часть моряков сражалась на суше в составе команды фрегата «Флора», часть -- на прославившемся своими успешными бомбардировками позиций союзников пароходофрегате «Одесса».

Матросы, назначенные на сухопутные батареи, оставались при своих орудиях. После возвращения в Севастополь армии А. С. Меншикова и по мере совершенствования укреплений города, увеличения числа батарей и усиления их артиллерии, моряки стали использоваться преимущественно в качестве орудийной прислуги. К 28 марта (9 апреля) 1855 г. из 10 562 человек орудийной прислуги 8886 были моряками, 1285 -- армейскими артиллеристами гарнизонной артиллерии и 391 человек -- офицерами и солдатами полевой артиллерии. К этому времени против осадных батарей союзников действовали 466 орудий, еще 532 предназначались для ведения огня по ближним подступам к крепости. К июлю число орудий в крепости возросло до 1174.

Впрочем, черноморцы продолжали активно действовать и в пехотном строю. В ночных вылазках, широко использовавшихся защитниками главной базы флота, часто участвовало от нескольких десятков до нескольких сотен моряков.

Рассказ о ходе боевых действий не входит в задачу автора. Однако необходимо отметить, что в ходе обороны Севастополя личный состав флота понес тяжелые потери. По данным «Памятной книжки морского ведомства на 1856 г.», общие потери Черноморского флота в Севастополе составили убитыми: три адмирала, 19 штабофицеров, 87 обер-офицеров, 3776 унтер-офицеров и матросов. Ранения получили три адмирала, 94 штаб-офицера, 636 обер-офицеров, 13 094 унтер-офицера и матроса.

[КОТТ]

Из кораблей и судов Черноморского флота активное участие в обороне Севастополя принимали преимущественно пароходы и пароходофрегаты, которые систематически обстреливали позиции противника и вели контрбатарейную борьбу. Линейные корабли к стрельбе по берегу привлекались эпизодически. Боеспособность кораблей и судов (за исключением паровых) после того, как на берег сошла основная часть личного состава и существенно уменьшилось число орудий, была весьма ограниченной. Так, на 120-пушечном «Париже» в январе 1854 г. оставалось 82 орудия и 214 человек команды из положенных по штату почти 1000, на однотипном «Великом князе Константине» -- 90 орудий и 337 человек команды. С другой стороны, эти цифры говорят о том, что все же предпринимались усилия по сохранению кораблей на будущее. Тем не менее судьба их была печальной.

Уже 5(17) ноября 1854 г. корабль «Гавриил» затопили на месте разбитого штормом корабля «Силистрия». Но осенние и зимние шторма продолжали крушить затопленные у входа в бухту корабли, встал вопрос о создании новой преграды для защиты от возможного прорыва флота противника. 13 (25) февраля 1855 г. между Николаевской и Михайловской батареями легли на дно корабли «Ростислав», «Святослав», «Двенадцать апостолов», фрегаты «Месемврия» и «Кагул», а 16 (28) февраля -- фрегат «Мидия». Надо сказать, что все они, кроме «Ростислава», с декабря 1854 г. использовались в качестве временных госпиталей и находились в небоеспособном состоянии. Фрегат «Коварна» сгорел во время бомбардировки Севастополя 26 августа (7 сентября) 1855 г. Остальные корабли и парусные суда были потоплены своими командами 28 августа (9 сентября), вдень оставления русскими войсками Севастополя. Спустя сутки настал черед пароходов и пароходофрегатов...

Гибель красы и гордости Черноморского флота, его прекрасных парусников, достигших ко времени Крымской войны наивысшего совершенства, совпала с закатом эры парусного судостроения. На смену парусам и дереву шли пар и броня. «Последние из могикан» Черноморского флота, линейные корабли «Босфор» (переименованный в «Синоп») и «Цесаревич» вошли в строй в конце 1858 г., но на Черном море по условиям Парижского мира оставаться не могли и к лету следующего года под парусами перешли на Балтику, где на них установили котлы, машины и винтовые движители. Плавали они недолго, после 1861 г. не покидали Кронштадт, но оставались в составе флота до 1874 г. Им на смену шли совсем другие корабли.

Синоп: победа или поражение

В историю Российского флота навсегда вошло Синопское сражение, произошедшее на Черном море 18 ноября 1853 года. Петр Кириллов в российском журнале «Флотомастер» поместил статью под названием «Синоп: победа или поражение». Проанализировал результаты Синопского сражения и кандидат исторических наук В.Д. Доценко. Взяв за основу результаты исследования двух уважаемых российских историков, попытаемся разобраться в этой истории.

Эскадра вице-адмирала П. С. Нахимова в составе 120-пушечных кораблей «Париж», «Великий князь Константин» и «Три святителя», 84-пушечных кораблей «Императрица Мария», «Чесма» и «Ростислав», 54-пушечного фрегата «Кулевчи» и 44-пушечного фрегата «Кагул» уничтожила турецкую эскадру на Синопском рейде.

Анализ соотношения сил показывает, что российская эскадра имела 728 орудий, в том числе 76 68-фунтовых бомбических пушек. Турецкая эскадра под флагом адмирала Османа-паши состояла из семи фрегатов и трех корветов (224 пушки). Кроме этого Синопский рейд прикрывали шесть береговых батарей с 32 орудиями. Всего с учетом орудий малых калибров турки имели около 480 пушек. При этом в ходе сражения батареи № 1 и 2 бездействовали, батарея № 5 была частично закрыта своими фрегатами, а с батареи № 3 могли стрелять только по концевым кораблям российской эскадры.

В 9 часов утра 18 ноября по сигналу флагмана с российских кораблей спустили на воду гребные суда. Через 30 минут вице-адмирал П. С. Нахимов дал сигнал: «Приготовиться к бою и идти на Синопский рейд». После молебна эскадра под всеми парусами двинулась на неприятеля. На ходу корабли построились в две колонны. В правой колонне (ближе к берегу) головным шел корабль «Императрица Мария» под флагом Нахимова, а за ним -- «Великий князь Константин» и «Чесма». Левую колонну возглавлял линейный корабль «Париж», шедший под флагом контр-адмирала Ф. М. Новосильско-го, а далее следовали «Три святителя» и «Ростислав». На флагманском корабле не забыли произвести полуденный выстрел. В 12 часов 30 минут началось сражение. Как и при Наварине в 1827 году, турки стреляли по парусам и такелажу. Русские же комендоры старались бить по корпусу. Под неприятельским огнем корабли один за другим становились по диспозиции на шпринг. Корабль «Императрица Мария» в самом начале сражения подавил адмиральский фрегат «Ауни-Аллах» и стоявший рядом фрегат «Фаз-ли-Аллах» («Богом данный»). Этот русский фрегат турки захватили еще в 1829 году, но тогда он назывался «Рафаил». Не выдержав сильного огня бомбических пушек, на «Фазли-Аллахе» расклепали якорь-цепь и попытались спастись бегством, однако этого сделать не удалось. Попав под продольный огонь пушек с «Парижа», фрегат выбросился на берегу мола. Вскоре и на «Ауни-Аллахе» расклепали якорь-цепь. Этот фрегат понесло к батарее № 6. «Париж» вел огонь по фрегату «Дамиада» и по корвету «Гюлли-Сефид». От попадания снаряда в крюйт-камеру «Гюли-Сефид» взлетел на воздух. К «Дамиаду» присоединился фрегат Гуссейн-паши (второго флагмана) «Низамие». Вскоре и «Дамиад» выбросился на берег.

Тем временем пламя охватило «Фазли-Аллах». Так исполнился приказ российского царя: «Предать фрегат "Рафаил" огню как недостойный носить русские флаги».

Не выдержав огня пушек с «Парижа», на берег выбросился «Низамие», где был сожжен сошедшей на берег командой. Итак, в первые 30 минут сражения были уничтожены суда первой линии (4 фрегата и 1 корвет). Затем корабли «Императрица Мария» и «Париж» сосредоточили огонь по батарее № 5 и очень скоро ее подавили. С кораблей «Великий князь Константин» и «Чесма» открыли огонь по фрегатам «Навек-Бахри» и «Насим-Зефер», а затем по корвету «Неджми-Фешан». Через 20 минут взорвался «Навек-Бахри». Горящие обломки накрыли батарею № 4, с которой больше не стреляли. В 13 часов ядром, выпущенным с корабля «Великий князь Константин», перебило якорь-цепь фрегата «Насим-Зефер», который понесло к батарее № 5. Моряки «Чесмы» в несколько минут подавили батареи № 3 и 4. Корабли «Три святителя» и «Ростислав» уничтожили фрегат «Каиди-Зефер» и корвет «Фейзи-Меабуд», а затем подавили батарею № 6.

Стоявшие в порту турецкие пароходы «Таиф» и «Эрекли» в бой не вступали. В разгар сражения «Таиф», пройдя под командованием англичанина Слэда вдоль берега под прикрытием батарей, взял курс на Босфор. За ним погнались фрегаты «Кагул» и «Ку-левчи», но имевшему большую скорость и не зависевшему ни от направления, ни от силы ветра «Таифу» удалось оторваться от преследователей. В 13 часов 30 минут на Си-нопский рейд прибыл на пароходофрегате «Одесса» начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал В. А. Корнилов.

К 16 часам сражение по существу завершилось полным разгромом турецкой эскадры. Турки потеряли убитыми около 4000 человек. Только «Таифу» удалось уйти. В плен был взят вице-адмирал Осман-паша.

В тот же день князь А. С. Меншиков послал донесение императору Николаю I: «Повеление Вашего Императорского Величества исполнено Черноморским флотом самым блистательным образом. Первая турецкая эскадра, которая решилась выйти на бой, 18-го числа ноября истреблена вице-адмиралом Нахимовым. Командовавший оною турецкий адмирал Осман-паша, раненый, взят в плен и привезен в Севастополь.

Неприятель был на Синопском рейде, где, укрепленный береговыми батареями, принял сражение. При этом у него истреблено семь фрегатов, шлюп, два корвета, один пароход и несколько транспортов. За сим оставался один пароход, который спасся по превосходной быстроте своей».

Потери российской эскадры составляли 37 человек убитыми и 229 ранеными. Все корабли, кроме фрегатов, получили повреждения в корпусах и такелаже. Например, корабль «Императрица Мария» имел 60 пробоин в борту и 11 повреждений в рангоуте и такелаже.

В России ликовали по случаю Синопской победы. А как же отреагировали на это событие Турция, Англия и Франция? Трагическую весть 20 ноября доставил Абдул-Мед-жиду в Стамбул спасшийся пароходофрегат «Таиф». Узнав о катастрофе в Синопе, султан был взбешен. В отчаянье он хотел немедленно направить туда пять своих линейных кораблей, чтобы взять реванш за поражение. Одновременно Абдул-Меджид заявил послам Лондона и Парижа, что флоты их стран бездействуют и неизвестно для чего стоят в Босфоре -- в день гибели эскадры Осман-паши Дандас и Гамелен тешили жителей османской столицы показательным морским сражением.

Султан желал отомстить русским за уничтожение своей эскадры, однако английский посол Стретфорд-Редкниф убедил его отказаться от посылки в Синоп своих линейных кораблей, потому что отгремевшее сражение уже стало козырной картой в большой европейской политике.

В результате на разведку были посланы четыре пароходофрегата союзников. Вернувшись из Синопа, они подтвердили, что эскадра Осман-паши уничтожена, а город сгорел. Тогда султан снял с должности командующего флотом Мехмет-пашу и поставил на его место другого адмирала -- Риза-пашу.

[КОТТ]

В европейской прессе поднялся ужасный шум и крик по поводу разгрома Синопа. Печать многих стран наперебой обвиняла Нахимова в пиратстве и в нарушении правил ведения войны, а Россию изображали безжалостным агрессором и требовали положить конец ее злодеяниям. Особенно негодовали по этому поводу газеты Англии и Франции. Досталось и английскому послу в Стамбуле Стретфорду, якобы повинному в преступном бездействии. Из-за Синопа в Европе поднялась антироссийская истерия.

Особенно старался император Франции Наполеон III, патологически ненавидевший Россию. Он настаивал на немедленном вводе в Черное море англо-французской эскадры, чтобы ядрами загнать русские корабли в Севастополь. В итоге, с помощью угроз и демаршей, ему удалось убедить правительство Великобритании в необходимости такого решения. Помогло и общественное мнение Англии, которое сводилось к тому, что сражения, подобные Наваринскому, имеет право устраивать только флот Ее Величества и никакой больше.