Колпинский ров...

[Raid]

Колпинский ров

Герман Сакс
«Поисковые рассказы»

В Колпинском районе Санкт-Петербурга поисковые работы ведутся уже давно. Инициатором их проведения был председатель Муниципального совета пос. Саперный, Б.А. Митюрин, потомственный ижорец, хорошо знавший историю здешних мест и ход боевых операций в годы Великой Отечественной войны. Он прекрасно понимал, что несуществующие ныне деревни Большая Ижорка и Усть-Тосно, село Ивановское, являлись ареной кровопролитных сражений, в которых погибли тысячи наших бойцов, многие из которых так и остались лежать на поле боя.
В 2000 году по инициативе Б. А. Митюрина и командира поискового отряда «МИФ»
И.С. Вепрева были организованы поисковые работы на территории Колпинского района. Первый поисковый лагерь располагался на территории воинской части у развалин завода «Ленспиртстрой». Руководил им Г.В. Стрелец, председатель ВППО «Возвращение». В дальнейшем участок работ и поисковый лагерь «кочевал» от года к году между Московской и Мгинской ветками железных дорог.
В 2008 году по воле случая и сложившихся обстоятельств мне пришлось руководить работами на территории Колпинского района. Хотя я не раз слышал о том, что там копают и находят останки солдат, участвовал в проведении церемоний захоронения найденных останков на мемориале в Корчмино у пос. Понтонный, но сведений о боях и конкретных местах поиска у меня не было. Стал смотреть карты, опрашивать поисковиков «со стажем», работавших ранее в этих местах, просматривать старые отчеты. Было принято решение попробовать поработать в районе 2-го противотанкового рва в месте его пересечения с линией электропередач. В начале июля поставили лагерь в непосредственной близости от ЛЭП. ГУ «Дом молодежи СПб» обеспечил работу лагеря всем необходимым оборудованием и продуктами питания. Дорога сильно раскисла, что изрядно затрудняло общение с «внешним миром», зато избавило от обилия ненужных гостей.
В лагере собралось человек 20-25, преимущественно молодежь, по два-три человека от отрядов. Приехал молодежный отряд «Возвращение» из города Сыктывкар, столицы Республики Коми, состоящий преимущественно из студенток исторического факультета.
Первым делом опробовали казенный глубинный миноискатель – на глубине 4-х метров к великому неудовольствию охраны газопровода нашли газовую трубу. Остаток дня закапывали образовавшуюся на дороге яму.
На следующий день стали копать ров под ЛЭП, где он был заровнен при ее строительстве. Тут надо пояснить, что собой представлял 2-ой противотанковый ров. На создание этого циклопического сооружения глубиной 4 и шириной 3,2 метра в 1941 году спешно было брошено гражданское население, в основном ленинградские женщины. По мнению военного руководства, ров должен был преградить немецким танкам путь к городу Ленинграду. Он должен был опоясать юго-восточную часть города от Невы в районе пос. Саперный до Финского залива у Стрельны. Однако строительство юго-западной части рва пришлось прекратить – в Пушкине и Урицке уже хозяйничали немцы. Колпинский участок рва, проходившей по низинной заболоченной местности заняли части полицейской дивизии СС, оборудовав на его брустверах стрелковые ячейки и пулеметные гнезда. Сам же ров служил ходом сообщения, по которому немцы могли быстро перебрасывать немногочисленные силы на угрожающие участки обороны. Овладение этим препятствием на всем основном его протяжении и стало основной задачей 55-й Армии Ленинградского фронта на 1941 - 42 годы.
Стали копать во рву. Глина, как теплый пластилин. Вырежешь кусок, подденешь на лопату, а выбросить не можешь – прилипла. Чуть постоял на месте и сапоги уже не вытащить, полная беспомощность. За два дня сделали три шурфа во всю ширину рва и длиной метра по 3-4 каждый. В результате на дне нашли немецкие рогатки с колючей проволокой, с десяток патронов, противопехотную шпринг-мину, обломок винтовочного приклада, ботинок со стопой да щепки от деревянных ручек взорвавшихся немецких гранат. Правда, все в прекрасном состоянии.
Тем временем разведка с верховым миноискателем, отправленная на болото за ЛЭП, наткнулась на незахороненные останки красноармейцев. Костные скелеты в торфяном грунте сохранились плохо, к тому же были сильно растащены корнями чахлых болотных кустов и березок. Чтобы собрать полностью все фрагменты скелета приходилось вскрывать по 6-7 квадратных метров пружинящего болотного дерна. Нашли обломки легкого танка Т-26, стали смотреть рядом с ними, нашли карманные часы и останки еще одного бойца.
Стало понятно, что в этом месте погибших никто не собирал. Со временем исчезли оружие, каски, фляги и котелки, остались мелкие предметы, быстро поглощенные болотистым грунтом. Найдешь ложку, масленку, монету и начинаешь планомерно раскапывать дерн вокруг находки, как правило, вскоре находятся останки их владельца. Так, день за днем, в течение недели ходили на болото за ЛЭП; дежурные в лагере готовили еду и вызывали нас на обед по рации. Единственной бедой была вода. В раскопах ее хоть отбавляй, под ногами всегда хлюпает, а пить нечего. За водой ежедневно приходилось отправлять машину на колонку. Только привезешь вроде полную машину бутылок и канистр – уже пусто. На третий день, когда нашли первый медальон, весь вечер пилили капсулу – оказался пустой. Потом нашли алюминиевую флягу с самодельной деревянной пробкой. На фляге старательно было выведено: «Иванов Леонид Колпино 1941 год». Стали мыть надпись и поняли, что она зачеркнута, на другой стороне надпись: «Суворов Нико». Видимо боец не успел дописать свое имя. Погиб раньше.
За неделю работы на участке 150-200 метров у пересечения 2-го рва и ЛЭП нами были подняты останки 34-х советских воинов, скорее всего 90-й сд. Для меня это было несколько неожиданно. Бывая в Мостках, Любани, под Выборгом, я нередко находил незахороненных солдат, лежавших на самой поверхности, но здесь, в прямой видимости строящихся многоэтажек не ожидал увидеть такой картины.
Уже под конец летней «Вахты», когда уехали поисковики из Коми, к нам в лагерь пришел здоровый детина с лопатой и миноискателем. Спросил, как копается, попил с нами кофе со сгущенным молоком, разговорился. Сказал, что его зовут Еж, и что у пересечения противотанкового рва и насыпи бывшей узкоколейки нашел бойцов и медальон. Порывшись в кармане, достал несколько монет и эбонитовую капсулу, сказав, что завтра покажет место.
Утром, сгорая от нетерпения, вышли к насыпи. Подошел и вышеупомянутый Еж. Долго продирались через ивовые кусты и, нарезав пару кругов, вышли на небольшую лужайку со следами свежих покопов. Еж, порывшись под корнями поваленного дерева, достал два полиэтиленовых пакета с останками. «В этом, где ремень лежит – владелец медальона», – с уверенностью сказал он, – «А второй – автоматчик, при нем диски от ППД были». Включили приборы, стали ходить вокруг раскопа. Вскоре нашли ложку и наручные часы; показались валенки с ногами, на ложке надпись: «Карышев Ан. Ал.». Еще два-три метра, еще один боец, начали аккуратно вскрывать ножами дерн, выяснилось, не один боец, а два: внизу офицер с ремнем и портупеей, на ногах сапоги, сверху, раскинув руки, стрелок с подсумками и ложкой с надписью: «Илюша», возможно ординарец, пытавшийся спасти командира. Вся поляна буквально завалена бойцами, многие останки погорели от пожара, кругом взорвавшиеся шпринг-мины и все пространство усеяно шрапнелью. Стало понятно, что отряд нарвался на минное поле и понес большие потери.
Так, прощупывая и прозванивая метр за метром, подняли 12 человек и еще два медальона, потом пошли дожди, и поляну затопило, пришлось на время прекратить работы. Медальон, переданный Ежом, оказался в хорошем состоянии, остальные с микротрещинами и полностью истлевшими записками. Из медальона удалось установить фактически все данные: «Белов Павел Георгиевич, 1909 г.р., возчик. Жена – Белова Евдокия … Адрес: г. Шлиссельбург, пос. им. Морозова, ул. Озерная д. 2 кв. 25». Пробили по ОБД «Мемориал», все совпало: Белов П.Г., 1909. Стрелок. Призван Всеволожским РВК. Прпал бе вести 28 декабря 1941 года. Последнее место службы: в/ч № 947 сп 268 сд. К сожалению, при розыске родственников выяснилось, что родных у солдата не осталось, жена Евдокия Сергеевна умерла в 1942 году. Узнав, в каком году полку служил П.Г. Белов, стали просматривать весь список погибших. Довольно быстро нашли запись на имя Карышева Анатолия Алексеевича, 1913 г. р., рядового 947 сп 268 сд., уроженца Череповецкого района, Шубайского с/с, дер. Малое Шубаево, пропавшего без вести в декабре 1941 года под Колпино. Адрес семьи: сестра Карышева Александра Алексеевна Вологодская область, Череповецкий район, Шубайский с/с, дер. Малое Шубаево. Впоследствии, работая в читальном зале ЦАМО, я нашел запись на имя А. А. Карышева, где указано, что он был минометчиком и незадолго до гибели за отличие в бою получил звание сержанта. В газете «Сельская Новь», по инициативе местного РВК была опубликована информация о поиске родственников А. Карышева, но ответа пока так и не последовало.
Вернулись в район 2-го противотанкового рва осенью с участниками отряда им. 73-й отдельной морской бригады, которые у траншеи, идущей вдоль рва, нашли останки трех красноармейцев. Проведя работы на поверхности и найдя еще двух бойцов, решили прощупать траншею. На вид как-будто копанная, но в одном месте щуп несколько раз уткнулся во что то твердое, похожее, по ощущению, на кости. Соорудили плотины из деревянных кольев и дерна, стали откачивать воду: двое постоянно «на ведре», двое копают, еще один аккуратно раскладывает на большом куске полиэтилена извлеченные останки. Один, два, три – пять человек и ни одного предмета, позволяющего установить личность. На пятерых четыре патрона, три ботинка и два противогаза, да одна звездочка с шапки. Бойцы явно сложены в траншею после боя, может быть хотели потом похоронить, да не хватило сил у голодных и истощенных товарищей, или срочный приказ заставил двигаться дальше.
Не успели мы толком собраться, как на поляну со стороны полей выполз туман, а буквально через пару минут окончательно стемнело. Мокрые до нитки, взвалив на плечи инструмент и мешки с останками, двинулись к лагерю. Обходя многочисленные затопленные участки леса, сбились с тропы, которая и днем-то еле заметна. Плутали часа два буквально в «трех соснах». Пару раз натыкались на один и тот же обглоданный собаками или лисами лосиный череп, белевший на краю дренажной канавы, которых много в этом районе, и начинали путь заново. Кто-то вспомнил эпизод из фильма «Трое в лодке, не считая собаки» про лабиринт и булочку. Как ни прискорбно, аналогия была налицо. Мне было неловко перед друзьями, навьюченными мешками и снаряжением, уже второй час бродящими по мокрому лесу, ведь именно я шел первым и сбился с пути, что не случалось со мной даже в глухой тайге северной Карелии. В конце концов, меня отстранили от руководства колонной и вскоре мы вышли на знакомое поле в километре от лагеря.
29 сентября 2008 года на воинском мемориале в пос. Корчмино останки 66 бойцов и командиров 286-й, 90-й и 70-й сд, погибших в 1941 – 42 гг. были торжественно захоронены в братской могиле на высоком берегу реки Невы.
В 2009 год, по сложившейся уже традиции в июле выехали с лагерем в Колпино. Проехать на старое место не смогли. Дороги размесили ремонтники газопровода, разъезжая на вездеходном КАМАЗе. Встали на небольшой относительно сухой поляне в месте пересечения реки Б. Ижорки и противотанкового рва. В лагере собрались по два-три человека из отрядов «им. Евгения Ковалева», «Ораниенбаумский плацдарм», «Рокада», «Безымянная», «Варяг-2», «Восток», «Ленинградский фронт». Подтянулись и два неофициальных поисковика из местного населения. Был один поисковик из Екатеринбурга, приехавший к нам на весеннюю «Вахту» в Выборгский район, да так и оставшийся с нами до конца июля. В общем, было нескучно и народу хватало.
Первым делом пошли на поляну у узкоколейки. Воды оказалось еще больше, чем в прошлом году. Подняли четырех бойцов, буквально шаря руками в воде. У одного из погибших нашли карманные часы, бритву и портмоне, в котором оказался медальон на имя Аношина Григория Степановича. (В ОБД «Мемориал» значится: Аношин Григорий Степанович, 1920 г.р. Кр-ц 947 СП 268 СД. Уроженец Татарской АССР, г. Казань, Рыбнослободский р-н, Ювинский с/с, д. Брюхово. Убит 07.10.1941 года семья: Аношин Иван Степанович, адрес тот же.).
Пару раз сходили на болото за ЛЭП: безымянные останки, в кошельке разбитая фарфоровая иконка «Знамение» Божией Матери. Тучи комаров, поднимающиеся из высокой травы при каждом шаге, пока дойдешь до места – сил на раскопки уже нет, жара и торфяные испарения.
Стало понятно, что надо искать место поближе к лагерю, тем более что сидеть целый день и сторожить «добро» никто не хотел, приходилось тянуть спички. Не мудрствуя лукаво, стали осматривать ближайшие окрестности. Перейдя ров напротив лагеря, буквально в 25-30 метрах от его края, в неглубокой воронке что-то зазвенело на металлоискатель. Запустив руку, вынули алюминиевую ложку и плечевую кость. Окопав место и осушив воронку, под тонким слоем опавшей листвы нашли останки трех красноармейцев, видимо пытавшихся укрыться в ней от огня противника. Винтовки, скорее всего, остались на бруствере и, наверное, были найдены много лет назад. Зато по карманам у погибших никто не лазил.
Просеивая глинистый грунт пальцами, нашли сначала один медальон, потом, почти сразу – второй. Среди останков нашли странные пластмассовые прямоугольные коробочки, своей формой напоминающие что-то очень знакомое. Долго промывали их от глины, рассматривая диво, пока не утвердились во мнении, что странная находка не что иное, как акварельные краски. Докопав воронку и найдя недалеко еще троих погибших, вернулись в лагерь. Не терпелось посмотреть, что же в медальонах.
С одной стороны вскрывать капсулу в полевых условиях не рекомендуется, с другой – однажды достав ее из сырой почвы на воздух, уже нарушается природная консервация, поэтому медлить со вскрытием и прочтением вкладыша нельзя. Распилили капсулу, достали вкладыш. Вооружившись тонкими стальными проволочками, я стал разворачивать записку. Владелец вряд ли думал о том, что его записку будут пытаться прочесть через долгих 68 лет, и прежде чем свернуть бумажку в рулончик он несколько раз сложил ее пополам, что доставило нам немало хлопот при разворачивании. В результате центральная часть бумажного вкладыша превратилась в дыру. Но все же, при свете нескольких любопытных фонариков удалось прочесть: «Макси…ов Николай Е…вич, 1915 г.р. Место рождения: Н…гоф. Адрес семьи: Москва, 2-й Ста…шенный пер. 41 кв. 19. Вяземская Ф… …на». Через мобильный Интернет влезли в ОБД, где нашли данные: Максимов Николай Ефимович, 1915 г.р. Уроженец: г. Новый Петергоф. Место призыва: Володарский РВК, Ленинградская обл., г. Ленинград, Володарский р-н. Стрелок 252-го сп 70-й сд. Пропал без вести 25.12.41 года в урочище Б. Ижорка. Адрес семьи: Москва, 2й Староконюшенный пер. д. 41 кв. 19, Вяземская Фаня Львовна (ф. 58, оп. 18002, № д. 11). Впоследствии, в ходе переписки с Невским РВК выяснилось, что Николай Максимов до войны работал художником ни киностудии Леннаучфильм, проживал в Ленинграде, по адресу: ул. Чайковского д. 69 кв. 11. Извещение было вручено Ф. Л. Вяземской в 1945 году проживавшей по ул. Глухоозерской 4а.
Второй медальон вскрыли уже утром, он прочитался полностью: «Вихров Дмитрий Емельянович, 1906 г.р. Адрес: г. Ленинград, Тверская ул. д. 23 кв. 43». Из ОБД выяснилось: Вихров Дмитрий Емельянович, 1906 г.р. Место призыва: Смольнинский РВК, Ленинградская обл., г. Ленинград, Смольнинский р-н. Красноармеец. Пропал без вести в декабре 1941 года. Проживал: г. Ленинград, ул. Тверская д. 23 кв. 43. Жена – Михайлова Пелагея Михайловна (ф. 58, оп. 18004, № д. 1534). В ходе установления судьбы Дмитрия Вихрова и поиска родственников удалось выяснить, что он прибыл с действительной службы 12 июля 1940 года, а 29 июля 1941 года был мобилизован вновь. Пелагея Михайловна Михайлова 1906 г. р. была прописана вместе с ним с 1932 года, 16 марта 1944 года она была эвакуирована из Ленинграда. В 1997 году Пелагея Михайловна умерла, осталась дочь Ольга Дмитриевна 1933 г.р., проживающая в Санкт-Петербурге, которой было сообщено о месте гибели и захоронения ее отца.
После этих находок долго работали на новой поляне, откапывали воронки и траншеи, снимали дерн метр за метром, два дня корчевали огромную березу, выросшую прямо на костях солдата, копали противотанковый ров, но кроме безымянных останков и боеприпасов, по окончанию «Вахты» сданных по акту в органы внутренних дел, ничего интересного не обнаружили.
17 октября, по уже сложившейся традиции, на мемориале в пос. Корчмино были преданы земле останки 66-ти бойцов и командиров Красной Армии, отдавших жизни за свою Родину, свой город, за своих родных и близких. Приехали ветераны, школьники, пришли местные жители, отпевание проводил отец Вячеслав Харинов. Погода в день захоронения подвела и не удивительно, ведь на дворе стоял октябрь. Мелкий осенний дождь то почти прекращался, то усиливался. Подгоняемые непогодой участники разошлись, промокшие школьники забились в теплый автобус с запотевшими стеклами и уехали в город. Стало спокойно, как и должно быть на кладбище. Осталось несколько поисковиков, да одиноко стоящая в стороне пожилая женщина, видимо из пос. Корчмино, беззвучно что-то шептавшая, то ли молитву, то ли слова прощания. А за ее спиной спокойно несла свои воды величавая Нева, да проходящие по ней сухогрузы распугивали чаек басом корабельных гудков.


Дважды забытый…

В 2000-м году, совместно с отрядом «Ромашка» из Петрозаводска, мы проводили поисковые работы в Пряженском районе Карелии. На обратном пути решили проехать вокруг Ладоги, осмотреть на будущее поселки Леметти, Южное, Ловоярви – подъезды к ним, места возможных стоянок. На место ночевки приехал егерь с участковым, чтобы оштрафовать незваных туристов. Поскольку в машинах находилось оборудование лагеря, то доказать, что мы не занимались в их вотчине поисковыми работами, не было никакой возможности, и наша экспедиция закончилась в центральном отделении милиции г. Питкяранта, где у нас изъяли оборудование и снаряжение.
В конце октября нас снова вызвали в Питкярантское РУВД. Набившись впятером в старенький «Москвич», мы выехали в Питкяранту. Пока добрались, интересующее нас учреждение закрылось. Решили проехать к ближайшему озеру и там заночевать.
На берегу Ниет-Ярви развели костерок и переночевали. Наутро отправили ходока за водой для чая. Посланный вернулся с полным чайником и сообщил, что, похоже, нашел бойца. Забыв про чай, побежали смотреть.
Недалеко от берега оказалась небольшая воронка, где недавно произошел пожар. Мох местами сгорел, а местами был содран трелевочником, вывозившим бревна. Через вырубку тянулась едва заметная, кое-где совсем оплывшая, «ползковая» траншейка. В одном месте бруствер окопа отвалился, и среди обуглившихся корней и веток явно проглядывались человеческие останки. Сбегав к машине за лопатой, стали копать. Извлекли обгоревшие кости скелета. На ногах были американские ботинки, в брючных карманах сохранилась бритва, карандаш, расческа, и – о, чудо – эбонитовый пенал медальона. Вооружившись заточенными спичками, осторожно открыли крышку. Внутри оказались два вкладыша, сложенные квадратами. С волнением развернули один. На вкладыше читалась запись, сделанная чернильным карандашом: «Ненаш... Ив... Васи... ком... отделен... Алт... край, Ребри... р-н... деревня Реб...»
Что делать? Разрешения на поисковые работы в этом районе у нас не было, да еще предстояло объясняться в Питкярантском РУВД. Решили поступить не как поисковики, а как обычные граждане, не лишенные чувства участия к судьбе погибшего. Вырыли могилку, сложили на лапник останки и закопали. Могильный холм обложили камнями и установили временный крест из обломков рельсов и проволоки, хорошо видный с дороги.
Уладив свои дела в милиции, сообщили, что нашли останки советского солдата. Милиционеры сначала заинтересовались, но, уразумев, что это не какой-нибудь недавно пропавший турист, а погибший в далекую войну солдат, посоветовали обратиться в краеведческий музей либо в военкомат.
Во дворе музея мы встретили сторожа в шапке-ушанке с оторванным ухом, радостно сообщившего, что музей закрыт до конца недели и пригласившего к чаю. Вежливо отказавшись, мы двинулись к военкомату. Он располагался в двухэтажном здании на центральной улице за надежно запертыми железными дверями. После 20-минутной осады дверь распахнулась и показалась дежурная. Реакция была неожиданной:
– Какое право вы имели его найти? – Мы ответили, что кости лежали на поверхности и не заметить их было невозможно.
После нескольких минут тягостного молчания последовал вопрос:
–У какого говорите озера?
– Ниет-Ярви, на северо-западном берегу...
– Это какое?
Я подвел ее к карте на стене: – Здесь!
– Так это же «пятерка!»
На шум вышел чин в звании майора и спросил в чем дело. Дежурная ответила: – Вот эти странные люди утверждают, что якобы нашли советского солдата возле «пятерки...
Мы добавили, что не «якобы», а действительно нашли и просим военкомат принять меры к их захоронению.
– Где вы оставили кости? – спросил майор.
Мы сказали, что у дороги соорудили временную могилу.
– А почему вы не привезли останки сюда? – Мы ответили, что не знали, куда везти, но можем сейчас же съездить и привезти.
Майору это не понравилось.
– А зачем они нам тут? И вообще рабочий день заканчивается, и прочих дел хватает!
В конце концов, я нарисовал подробную схему места захоронения и дал адрес, по которому просил сообщить о дате и месте захоронения, а также отдал футляр медальона с одним вкладышем. Второй оставил у себя. У нас записали паспортные данные, личные вещи солдата завернули в газету, посетовали, что мы всех утомили своей назойливостью и предложили покинуть помещение.
Прошло несколько лет. От военкомата ни слуху – ни духу. К этому времени удалось установить, что найден был Иван Васильевич Ненашев из д. Ребрихино Ребрихинского района Алтайского края, пропавший без вести в сентябре 1944 года в р-не Питкяранты. Осенью 44-го здесь шли ожесточенные бои. Советский Союз хотел нанести сокрушительное поражение финнам, а финны стремились стабилизировать фронт, чтобы выйти из войны на более выгодных условиях. И.В. Ненашев и погиб в одной из безуспешных атак на финские траншеи, почему и был признан без вести пропавшим.
Приехав в сентябре 2005 года на о. Ниет-Ярви, мы с трудом нашли могилу. Вырубка заросла, крест исчез, камни разобрали на кострища туристы. Никто и не пытался перезахоронить бойца... Мы собрали останки в мешок и, держа его на коленях, «вшестером» поехали в Питер.
Константин Тарасов из Фонда поисковых отрядов области списался с Алтайским краем, где нашлись родственники Ненашева: дочь и две внучки. Одна из них, Ольга Ильинична Сивопляс, поспешила к нам в город. Игорь Вепрев раздобыл транспортный контейнер для останков и 26 мая 2006 года мы передали их Ольге Ильиничне для последующего захоронения в д. Ребрихино. На ленинградской земле солдату места не нашлось... Я очень пожалел, что сдал в военкомат личные вещи бойца, и что вообще туда заходил…
Это лишь одна история о пренебрежении военных властей на местах к памяти павших, но она не является исключением: военкоматы, увы, поисковую деятельность не поддерживают...