Экспедиция длиной в 23 года

[Raid]

Илья Дюринский,
руководитель поискового объединения «Северо-Запад»,
председатель Совета регионального городского отделения
«Поискового движения России» в Санкт-Петербурге
фото из архива объединения «Северо-Запад»

Экспедиция длиной в 23 года

Кировский район Ленинградской области, 900 м южнее оз. Барское.
Примерное место падения штурмовика я обнаружил ещё в 1993 г. Был обычный осенний день. Прыгаю с кочки на кочку с самодельным металлоискателем по заросшему болоту. Образовалось оно в долине речки Долгая. Речка – это на карте. А по факту – болотный ручей в метр шириной, петляющий промеж высоток. Сверху немного коричневой воды, а под ней бурые бесформенные сгустки. Говорят, в старину именно из них добывали «болотное железо» для кузнечного дела.
Непосвящённому человеку с виду эта местность кажется похожей на лес. В нём попадаются и весьма крупные деревья. Берёзы, осины. Иногда ели. Но они растут на болотных кочках, а под ними три-четыре метра чёрной болотной жижи. Бывает, наступишь в небольшую лужицу прямо у дерева, и нога предательски проваливается - когда по колено, а когда и по пояс. В некоторых местах не помогают даже болотные сапоги. Из них только труднее выливать болотную грязь.
По болоту забрёл я с металлоискателем в самую гущу болотных кустов. То тут, то там в верхнем слое торфа стали попадаться мелкие фрагменты дюралевой обшивки самолёта. Вначале я не обратил на них особого внимания. Мало ли в военном лесу всякого железного мусора. Может, от пролетающего под обстрелом самолёта оторвался какой кусок. Но когда кусочков дюраля обнаружилось слишком много, задумался. А вдруг самолёт где-то здесь лежит, в одной из многочисленных болотных воронок, поросших более сочной болотной зелёной травой.
Решил вернуться на это место ещё. В следующий раз приехали вдвоем с Ильёй Прокофьевым из поискового отряда «МИФ». Более внимательно изучили границы места, где попадались мелкие обломки. Благодаря этому удалось сузить поиск до продолговатой ямы на болоте, заполненной вровень с краями торфом и заросшей посредине кустами. Привезённый с собой длинный поисковый щуп нам не помог. На глубине 2 м ничего не простукивалось. Рассказал об этой истории своим товарищам. Тогда и предположили, что самолёт был вытащен из болота и сдан на металлолом после войны. Но что-то всё-таки тянуло к этой яме.
Летом следующего года я решил ещё раз попытаться её проверить. Изготовил стальную метровую насадку на щуп, в виде небольшого крючка. Пригласил с собой за компанию Гену Королёва, опытного поисковика из отряда «Память», который уже не один год занимался поисками самолётов. В середине ямы было пусто. Из глубины вытаскивали только обломки расщеплённых в войну деревьев, сильно побитых осколками, и коряги.
– Да нет тут ничего! Гена Королёв был явно расстроен. - Погоди. Попробуем ещё потыкать. И вот, в самой глубине, с краю, когда крюк был загнан в торфяную жижу почти до ручки, наконец, на глубине что-то зашкрябало металлическое. После получасового пыхтения, стоя на краю ямы на коленях, и попыток зацепить находку, с большим трудом из ямы был извлечен тяжеленный, в серой краске, плоский алюминиевый ящик с патронами в ленте к авиационному пулемету ШКАС. Ящик на тысячу патронов слегка деформировался, когда по инерции вылетел из разбитого крыла и ушёл на глубину.
Появилась надежда на наличие самолёта в болоте. Начались многочисленные попытки откачать яму с торфом вручную. Но успеха эта затея почти не имела, несмотря на то, что было 7 заездов и зимой, и летом, а количество участников, одновременно работающих ведрами, достигало 20 человек. Даже курсанты из академии им. Можайского внесли свою лепту в откачивание воронки. До сих пор вспоминается, как на зимних выездах тащили по снежной целине несколько километров санки с помпами, шлангами и прочим оборудованием. Чертыхаясь, перетаскивали их через окопы полутораметровой глубины и непролазные кусты. Во время оттепелей санки облипало мокрым снегом, они становились чудовищно тяжёлые и в какой-то момент намертво вклеивались в липкий снег. Приходилось лопатами обкапывать этот снежный ком. И через сто метров всё повторялось снова.
А на морозе лопаты и ведра покрывались ледяной коркой и выскальзывали из рук. Летом же, все перемазанные грязью, считали вёдра с жидким торфом, по цепочке передаваемые из ямы. Мерзкая жижа с хлюпаньем выливалась, и болотная вода устремлялась обратно. Со всех сторон ручьями она лилась снова в яму. Болотная гуща тоже текла обратно, но только гораздо медленнее. По сути, это был круговорот торфа и воды в природе. Победить это можно было, только черпая вёдрами быстрее, чем яма заполнялась обратно. Но человек не робот. Покидали по цепочке тяжеленные вёдра с грязью, а через два-три часа силы иссякали. И пока мы, взмыленные, сидели и лежали на окрестных кочках и брёвнах, на глазах исчезали наши труды. Это сильно подрывало энтузиазм и веру в успех дела. Гена Королёв, надев допотопный резиновый костюм аквалангиста «Садко», плескался в болоте как тюлень, пытаясь со дна вытащить рукой ещё одну железяку. Он в яме со стороны был похож на какого-то огромного неизвестного доисторического ископаемого или, скорее, на гигантского червя грязно-жёлтого цвета.
Но всё-таки это всё было не зря. Яма отдала нам два авиационных пулемёта ШКАС, направляющие для реактивных снарядов, когда-то висевших под крыльями, скрюченный алюминиевый аккумуляторный ящик, отделанный внутри толстым войлоком. Нас тогда поразило, что аккумуляторная батарея (разбитая от удара вдребезги) была совсем небольшого размера, раза в два меньше автомобильной. Из крышки выпал зеленоватый формуляр батареи, похожий на блокнот средней толщины. Но графа о воинской части в нём, к сожалению, не была заполнена. Достали авиационную аптечку – открытую и погнутую алюминиевую коробочку с красным крестом на крышке. Но главное! Мы дочерпались в итоге до края бронекорпуса. До того места, где он на бесчисленных заклёпках соединяется с фанерной задней частью фюзеляжа. Теперь понятно, откуда в яме было столько расслоившихся фанерных обломков.
Весной 1998 г. вопрос был решен кардинально: мы решили поселиться в лесу рядом с ямой надолго. Для проезда военного «Урала» с КУНГом на край болота мы построили дорогу по окопам и блиндажам в лесу (около 600 м). УРАЛ был длинный, широкий и неповоротливый. Траектория проезда была очень причудлива, вследствие того, что лишний раз деревья пилить не хотелось. Да и ростовой глубины бесчисленные немецкие окопы и блиндажи вносили свои коррективы. Поэтому приходившие позже к нам на огонёк поисковики никак не могли понять, как и откуда мы приехали. Некоторые, самые одиозные, предположили, что военную машину на лесную поляну доставил вертолёт. До самолёта по прямой было около 300 метров.
Жили в КУНГе и в палатках по соседству более двух месяцев – заехали 20 марта, когда снега было больше, чем по колено, а уехали в начале июня, когда все деревья стали зелёные и наступило лето. Нас было около 10 человек. Привезли с собой помпы, шланги и тогда впервые испытали пожарный гидро-элеватор, подаренный нам коллегой-пожарным Сергеем Рощиным. Алюминиевая изогнутая труба, похожая на большой саксофон, которую мы в дальнейшем использовали как грунтосос.
Оглядев покрытую толстым льдом и снегом яму, выдохнули и ринулись в бой. Завизжала бензопила, заготавливая болотные берёзы для треноги и опалубки. Ею же выпилили толстый лед. И началось. Денно, а иногда и нощно тарахтели помпы, по ночам прожектора освещали чёрную бездну посреди заснеженного болота. Помпы постоянно ломались. Тогда пользовались мы древними пожарными мотопомпами, наследием 60-х-70-х годов. Списанные и закупленные нами как-то по случаю, они честно перерабатывали закончившийся давным-давно моторесурс. За два месяца «убили» четыре отечественных пожарных мотопомпы. Пока ремонтировались помпы, приходилось браться опять за вёдра. Количество выкачанной воды и торфа не поддавалось учёту. Заглушив вечером помпы, к утру обнаруживали яму, залитую до краёв водой. Разве что болотной жижи стало на чуть-чуть меньше. И, тем не менее, в жидком болоте прошли в глубину на 5 м, осушив это болото в диаметре до 100 м. Достали заднюю часть бронекорпуса, задний бензобак, пушки ШВАК и мелкие фрагменты останков лётчика - косточка от фаланги пальца и часть мышечных тканей, хорошо сохранившихся в болоте. Значит, лётчик находится в самолёте!
Но дальше работы застопорились. Построенная нами опалубка была сдавлена болотной толщей в самом низу. Болотные берёзки оказались тонковаты. По мере того как наша квадратная опалубка превращалась постепенно в щель, мы пытались использовать распорки из брёвен, упирая их в плоские бронеплиты самолёта. Пару раз они лопались с пушечным выстрелом. Давление жидкого грунта на такой глубине – это вам не шутки.
Кончились все продукты и топливо, собираемые в предыдущие годы на эту экспедицию. Да и денег не осталось. Одного только бензина за два месяца извели больше тонны. Пришлось, не добившись результата, уезжать домой.
Весна 2014 года. Весеннее яркое солнышко. По небольшой высотке, покрытой пожухлой травой и остатками прошлогоднего папоротника, вытянутой с севера на юг посреди болота, средь белоснежных берёз пробирается армейский Уазик. Дороги тут раньше не было. Просто лес. Точнее не просто лес. А самая передовая. С двух сторон лес испещрён идущими зигзагом окопами, блиндажами, бывшими ДЗОТами. И воронки. Кругом одни воронки. Большие и маленькие. Если присмотреться, то на земле ровного места практически нет. И кругом ржавая колючая проволока и остатки спиралей Бруно. Единственное место, где окопов почти нет, это нейтральная полоса. Она тянется как раз туда, где собираемся поставить «вахту» на этот раз. На самый край «Егеревки». Толя Шушурин с невозмутимым лицом старательно объезжает окопы и воронки. Неестественно большие для Уазика колёса и «злая» резина помогают переезжать хляби между возвышенностями. Задачи на этой «вахте» – поиск наших бойцов, погибших здесь в 1943 году. Особенно большие потери здесь были с 22 июля по сентябрь 1943 года. Лагерь отряда «Ястреб» поставлен. Можно начинать поиск бойцов.
В один из дней, отправившись на обследование местности по низине, Толя наткнулся на обломки железа. По мере обследования болотистой местности их становилось больше. Рассматривая рыжие от болотного торфа бесформенные находки, Толя определил, что это кусочки проклёпанного алюминия. В итоге обломки привели его к обросшей болотной травой воронке, размером пять на пять метров. Сквозь камыши тускло поблёскивала подёрнутая рыжеватой болотной плёнкой вода. Ведь это же самолёт… Место падения! Толя пошёл в главный лагерь.
– Илья, самолётик тут один нашёлся! Это Толя решил поведать мне о своей находке. Выяснив подробности, я сообщил, что место это мне известно и рассказал историю попыток подъёма этого самолёта. Сколько раз ездили, и как это было! Про то, что даже наш «Зам по тылу» моя супруга Ирина участвовала в зимних многотрудных выездах, когда наивно пытались откачать эту яму пластиковыми ведёрками. К этому времени, за несколько последних лет, когда был перерыв в экспедициях, яма быстро заросла. И не сразу можно было понять, что тут раньше велись какие-то работы. На болоте раскопанные ямы исчезают буквально за год-два. Последний раз всё остановилось по причине отсутствия специального грунтососного оборудования.
Толя загорелся идеей попытаться докопать этот самолёт. Обдумав ситуацию, мы поняли, что здесь очень помогла бы вакуумная или диафрагменная помпа, которая, создавая в шланге разрежение, затягивала бы в шланг торф, ил и песок. Проведя опрос знакомых, Толя сумел найти и купить один списанный агрегат – старую коммунальную диафрагменную помпу-лягушку. Это была чугунная помпа на колёсиках, красного цвета с приводом от трёхфазного электродвигателя. Раньше такие помпы можно было увидеть на улицах города, на откачке затопленных люков. Когда она работала, то весьма забавно было наблюдать, как синхронно крутились длинные кривошипы, похожие на руки, согнутые в локтях, приводя в движение коромысло и резиновую диафрагму размером с большую тарелку. При этом грязная вода чавкала и булькала в открытом круглом цилиндре, периодически выплёскиваясь наружу. Теперь предстояло переделать и снабдить это загадочное инженерное изделие дизельным двигателем и не только облегчить конструкцию, но и сделать её более производительной и разборной для затаскивание на болото вручную.
Для начала Толя решил пообщаться с вологодскими коллегами, у которых был опыт работы на болотах и аналогичная помпа (постоянная их спутница по болотистым местам). Кроме всего прочего, она у них почему-то называлась «Ритой».
Только со временем начинаешь понимать, откуда приходит мысль давать железному чудищу женское имя. Это происходит обычно в процессе нечеловеческих мук по волочению тяжеленного монстра на руках по болоту. Железное чудище всё время норовит провалиться вместе с тобой в какую-нибудь воронку, то заваливается на бок, отдавливает руки и ноги и разбивает колени своими острыми углами. Когда запас ругательств окончательно иссякает, чтобы избежать нервного срыва, такой железной «бабе» дают ласковое женское имя и дальнейшие психологические страдания уменьшаются. Например, парни, которые проваливаясь по колено, четыре часа несли по болоту на верёвках 37 миллиметровую авиационную пушку от «Аэрокобры», уже на полпути окрестили её «Настей». Теперь она лежит у нас в музее.
Понимая, что назвать помпу всё равно каким-то именем придётся, Толик дал помпе прозвище «Илюша» – по марке самолёта, который вдохновил на создание этого аппарата.
Всю зиму на даче Толя мастерил чудо-помпу. Все старые, ответственные детали были заменены на современные, из более прочных материалов. Но помпу ещё надо как-то привезти в лес. Пришлось ещё купить и основательно переработать прицеп для Уазика, так как в машину помпа не помещалась.
Узнав про готовящуюся экспедицию, мой знакомый, родом из Белоруссии, Сергей Харлантьев, вызвался помочь нашему делу и подарил нам японскую высоконапорную пожарную помпу. Более того, пообещал лично принять участие в работах по подъёму и привезти с собой на «вахту» своего друга видеооператора и режиссёра для съёмок документального фильма.
И вот настала весна 2015 года. Торжественный выезд на очередную попытку подъёма Ил-2. На этот раз решили встать как можно ближе к воронке, метров эдак за 100. Первыми заехали Анатолий и его бессменная коллега по поиску Светлана.
Пришлось для переправы через болото на другую высоту отремонтировать гать, по которой, помимо машины, должен был проехать и прицеп с оборудованием. Толя со Светой, вдвоём, начали строить гать часов в 6 утра. Хрупкие Светины плечи, наравне с Толей ворочали невероятных размеров брёвна, крепили их вместе между собой проволокой и стальными скобами. Почти как на войне. Не прошло и шести часов, как ремонт гати был закончен, и к полудню мы были уже на месте и устанавливали лагерь. До следующего дня гать всё ещё напоминала о себе ноющими болями в мышцах. Лагерь поставлен. Отлично. Теперь дело за малым – доставить чудо-помпу «Илюша» к воронке. А народу всё нет. Будние дни. Пятница только послезавтра. Поисковая братия ещё не приехала.
Сидя на бревне, подперев рукой голову, Света с грустью смотрит на железного монстра. Как по дороге рассказал ей Толя, помпа весит более 180 кг, а их всего двое, и один из них – женщина. Утешает одно. Подобная помпа вологодских, ещё на 50 килограмм тяжелее, но у них и народу побольше. Видимо, предчувствуя, что именно так всё и может получиться, что рассчитывать нужно будет только на себя, Толя приделал к помпе съёмные колесики от садовой тележки. Только без резиновых камер, чтобы положив по болоту параллельные прямые жерди, по ним, как по рельсам можно было бы закатить помпу к яме. Но колёс только два, а не четыре. Всё равно половина веса на руках.
– Поехали!!! Скомандовал Толя. Поправив волосы, Света тоже впряглась в помпу. Ей сразу же вспомнились и горящие избы, кони и прочие русские «женские» атрибуты. Волоком, по расползающимся в стороны бревнам, которые надо было успевать подкладывать под колесики как рельсы, выбиваясь из сил, они тащат эту махину по болоту. Периодически проваливаясь в торфяные ямы, кряхтя, ругаясь на «неудобство путепровода», с возгласом Анатолия о том, что «Это пули ещё над нами не свистят!» всё-таки дотянули «Илюшу» до места назначения. Обессиленно сели на болотную кочку. Дело сделано! Остальное будет уже не так сложно. С трудом чувствуются руки, тело гудит, но ещё надо готовить обед. И Света, вздыхая, возвращается по болоту обратно в лагерь, оставив Анатолия с помпой на воронке.
Спустя час, приготовив обед, Света радостно перепрыгивая с кочки на кочку, вернулась к яме, и была поражена: помпа уже стоит на постаменте высотой около метра, сколоченном из бревен. Как Толя её взгромоздил наверх? Тут вдвоем волоком тащили, силы и так уже иссякли, а он ещё и поднять умудрился, причём без всяких лебёдок.
Наконец лес огласился шумом машин и радостным гомоном. Приехали остальные поисковики. Радуясь весне и длинным выходным в лесу, вдали от ставшей за долгую зиму постылой работы оживлённо общаясь друг с другом, ставили палатки и разводили костры. И со следующего дня на яме началась активная работа. На помощь приходили разные ребята из нашего объединения, вместе с Анатолием в болото спустились работать даже ребята из г. Владивостока, моряки одного из стоящих сейчас во Франции вертолетоносцев «Мистралей». Каждое утро начиналось с проверки шлангов, заправки топливом и запуска помпы для откачки ямы за ночь до краёв наполнившейся водой. Это было очень похоже на «день сурка». Но каждый день воронка становилась всё шире. За неделю работ она увеличилась почти в два раза.
Помпа периодически ломалась, рвались резиновые диафрагмы, шланги забивались обломками самолёта, ветками и корягами, а то вдруг отказывалась засасывать в своё чрево слишком густой грунт. Пришлось срочно установить подаренную Сергеем пожарную помпу высокого давления, которая, забирая воду из ручья, размывала через пожарный брандспойт слишком густой грунт. В азарте иногда приходилось жертвовать обедом – мерзкая жижа не хотела отступать. Как-то на большой помпе с хрустом лопнул один железный шатун. Работа встала. В наступившей, теперь уже непривычной, тишине отчётливо слышалось многоголосое журчание воды, возвращавшейся обратно в яму. Заменить такой шатун в лесу нечем. Палку не привяжешь. Это был точёный из легированной стали стержень. К тому же закалённый. Анатолий позвонил знакомым поисковикам из Вологды, они как раз стояли на «вахте» неподалёку, всего в полутора километрах. Быстро собрался и помчался в их лагерь.
– Есть запчасть! – это Толян уже примчался вместе с вологодскими ребятами на их квадроцикле. Узнав о проблеме, Саша Метёлкин, бессменный предводитель вологодских поисковиков распорядился снять необходимую деталь с их железной спутницы «Риты», которую они на всякий случай притащили в лес с собой.
Битва с торфяной «няшей» продолжилась с новой силой. День сменялся днём. В яме остались самые стойкие. Остальные, огорчённые длительностью и однообразием процесса, разбрелись по лесу в поисках погибших бойцов. Периодически приходил на яму Сергей Харлантьев в сером милицейском камуфляже с оператором Славой. Готовясь к монтажу интересного фильма, он приехал с кучей маленьких экшен-видео камер. Слава привязывал их к ручке лопаты, клал под воду, ставил их в самые неожиданные места, не боясь, что их смоет потоками жижи. Брал у поисковиков многочисленные интервью. Чем всех заинтриговал. Его красная куртка мелькала то здесь, то там. Видимо, фильм должен получиться интересным.
До конца экспедиции оставалось несколько дней. Отгулы и выходные на работе заканчивались. Результата всё не было. Но постепенно стало видно, что болото выработало «противоядие». Чем глубже становилась яма, тем больше оплывали берега и яма начинала расширяться во все стороны. Стало понятно, что надо как-то остановить этот процесс. Пришлось поперек ямы положить два бревна и вдоль них наколотить в жижу кольев, наподобие забора, только помещённого вглубь торфа. Надеясь, что на какое-то время он сможет задержать огромную массу полужидкого грунта. Это помогло. Яма стала углубляться гораздо быстрее. Наконец показался более твёрдый грунт – плывун из суглинка. Глубина уже около 4-х метров. Уже где-то рядом должны быть обломки самолёта. В яме, пока гофрированный чёрный шланг с хлюпаньем, судорожно дёргаясь, заглатывал остатки воды над плывуном, я по самодельной лестнице спустился на дно ямы с металлическим щупом длиной около 2.5 метров. Стоя на брошенных на плывун брёвнах (чтобы не засосало) стал вонзать щуп в грунт. Где-то совсем рядом должны быть обломки. Рядом со мной, как копья, торчали из дна жерди от старой, ещё постройки 1988 года опалубки. Склизкие, почти чёрные с резким осиновым запахом. Их торфяная сила сдвинула с годами вбок и наклонила. Щуп с трудом лезет в грунт и прилипает там. Ещё большее усилие нужно, чтобы выдернуть его оттуда. Ничего нет…. Не мог же самолёт исчезнуть! Вечером озадаченно с Толей разглядывали старые фотографии с места работ, пытаясь определить, где может находиться двигатель.
Прошло ещё два дня напряжённого труда. Заканчивается последний день работы в лесу. Завтра надо уже сворачиваться. Анатолий ходит вокруг ямы злой, экспедиция, получается, бестолковая. Пытаюсь протыкать яму ещё раз, пока яма почти сухая. Забравшись внутрь частокола старой опалубки, загоняю двухметровый щуп под косо торчащие жерди. Шкрябают какие-то мелкие железки. После очередного вытаскивания щупа, на поверхности грязной воды появляется несколько капель темнозелёного густого масла, с характерным запахом. МС-20! Это авиационное масло из расходного бака! Значит, где-то рядом мотор. Ну вот и он. Щуп на глубине около полутора метров глухо ударяется о твёрдый, как камень, предмет. Это именно мотор, а не обшивка самолёта. Этот звук ни с чем не перепутаешь. И как это мы раньше не догадались потыкать тут? Опалубка, со временем сдвигаемая массой грунта, наползла на самый центр падения самолёта. Счастливые и одновременно огорчённые окончанием экспедиции идём к Светлане в лагерь, к ломящемуся от разносолов столу на ужин. Придётся продолжать работы в следующем, 2016 году.
2016 год
Этой весной все решительно настроились поднять из болота останки лётчика и обломки самолёта. История растянулась на неприлично длинный срок. С момента обнаружения места падения прошло 23 года! В поисковый лагерь на краю болота приехало помогать поднимать самолёт гораздо больше поисковиков, чем в прошлом году. За несколько месяцев до этой экспедиции были отосланы приглашения ребятам из клуба «Патриот» Ульяновской области. И на эту экспедицию приехали по приглашению две девушки и два парня.
К организации быта подошли основательно. Света с Толей привезли с собой двух пёстреньких куриц-несушек, заранее посадили вдоль болота на импровизированных грядках лук и укроп. Не хватало в хозяйстве только поросёнка или коровы. Продумано до мелочей меню. В этот раз экспедиция работала в рамках военно-исторического лагеря «Волховский фронт-2», организованного Поисковым Движением России. Оно же помогло нам решить вопрос с качественным питанием поисковиков. Российское военно-историческое общество помогло нам недостающим оборудованием и техникой. Сергей Харлантьев помог приобрести недостающие шланги для большой помпы. В общем, сделано было всё, чтобы завершить работы на этой «Вахте памяти» в ближайшее время. Яма, после прошлогодней битвы, напоминала небольшое озеро. В воде отражалось иссиня-голубое небо с редкими облачками. Над головой, курлыкая, тянулись первые гусиные косяки.
В этот раз большим коллективом тяжёлое оборудование быстро доставили к воронке, завели помпы и с каким-то особенным энтузиазмом начали работу. И уже ко второму дню уровень воды и торфа упал до трёх метров. За год воронка не сильно заплыла торфом.
В этот раз сразу начали откачивать то место, где прошлой весной простукивались железки и плыло масло. Продолжалась, как и в прошлом году, борьба с болотной жижей и бесчисленными палками, притащенными в яму бобрами для строительства бобровой хатки. Палки частенько заползали в шланги и парализовали работу. Постоянно сверлила мысль: где может быть лётчик? На какой глубине? А вдруг двигатель ушёл вбок от удара? Есть ли у пилота документы? Не подведут ли помпы? В общем, сплошные переживания. Наконец на глубине около 5 метров показались обломки самолёта. Из глубины торчит непонятная деталь, вся измятая, сделанная из тонкого дюраля. Попытки выдернуть железку руками не увенчались успехом. Она шевелилась из стороны в сторону, но вверх отказывалась подниматься категорически, так как была зажата замытыми в плывун старыми брёвнами от опалубки.
К нам на подмогу приехал ветеран поиска Анатолий Кушнер, «Дед», как его все называют. С ним трое ребят из Самары - Александр, Сергей и Михаил. Сзади бежит чёрная собачка «дворянской» породы по кличке Педалька. Чрезвычайно умная собака. Всегда ездит с Дедом в леса на поиск. Дед пришёл с бензопилой на плече. Всей толпой они до обеда управляются с прокладкой дороги до воронки для проезда техники. Благо, вокруг полно ветровала, нагромождение болотных берёз и ёлок, упавших после местного урагана.
После обеда Толян завёл свой Уазик и по гати смог подъехать к самой воронке. К машине спереди на бампер была приделана треугольная двухметровая стрела из железных труб с кевларовым тросом от передней лебёдки. Размотав трос и зацепив крюком эту деталь, выдернул её. Внимательно рассматривая бесформенный кусок алюминия Толя воскликнул – Это же сиденье пилота! Значит лётчик рядом! - УРРА!!! – разнеслось над ямой. Все, довольные, поздравляют друг друга. Не верится, что мы почти у цели. В лагере изучив то, что осталось от сидения пилота, обратили внимание, что ремни пристяжной системы не порваны, а расстёгнуты. Видимо, пилот успел отстегнуться от кресла. Значит, ниже могут находиться останки летчика. То, что он там есть, сомнений не вызывало.
Вечерело. Лётчик находился в куче хаотично торчащего железа, в том месте, откуда выдернули кресло. Дёргать обломки дальше нельзя. Можно повредить документы, возможно, находящиеся при останках. Надо отложить всё до завтрашнего утра. С утра борьба с плывуном продолжилась. Торф на месте торчащих обломков давно вычерпан. Уже пройдено около метра в плывуне. Он липкий, напоминает по консистенции и цвету хорошо замешанный цемент. Всё, что находится в нём, прилипает к нему, как на присоске, и не торопится вылезать наверх. Выдёргивание даже нетяжёлой детали превращается в проблему. Добравшись до очередного большого плоского куска бронекорпуса, мы его смогли достать и оставили на краю ямы для просушки. Подсохнув, на шестимиллиметровой броне чётко проступил трёхзначный номер «310», выведенный через трафарет черной краской. Такие номера попадались и раньше, ещё в 1998 году. Но Илья Прокофьев не смог по архивам установить, что либо, не имея номера мотора. А моторы на самолётах нередко менялись, и самолёты сменяли свои экипажи. Нам нужен или шестизначный номер или дробный четырёхзначный. На заводах внутри бронекорпуса номера самолёта наносились просто кисточкой через дробь. Номер серии/номер самолёта в серии. А это явно что-то не то.
На яме практически бесперебойно работали наши «триА» (трио) – Анатолий Шушурин и молодые поисковики Александр и Андрей из Ульяновска. Парни ни насколько не отставали от Анатолия, на его же уровне энергично расчищали место падения от суглинка и обломков, освобождали забивающиеся стомиллиметровые шланги от песка и мусора, в порыве энтузиазма периодически отказываясь даже от обеда. Глядя на слаженную работу, где все друг друга понимают без слов, возникло ощущение, будто это уже десятками лет слаженный коллектив, хотя для «патриотов» это была первая «Вахта Памяти». Но болото, отступив на некоторое время, и не думало сдаваться. Прорвав ранее построенный отсечной забор, торфяная жижа устремилась в яму и наполовину затопила все предыдущие достижения. Энтузиазм тут же упал, как говорят, «на ноль». Ошарашенные болотным коварством, парни побрели в лагерь, перемазанные с ног до головы чёрной грязью, отмываться и обедать. И думать, как победить болотную стихию. Думали, впрочем, недолго: Толя предложил на краю воронки построить сруб пять на пять метров, который послужит в роли опалубки. С помощью техники и лебедок, по направляющим брёвнам стянуть его в яму, установив прямо над эпицентром падения. Но для начала надо повыдёргивать торчащие из дна ямы массивные бревна от старой развалившейся опалубки. Парни из Ульяновска, работая в торфяной жиже, периодически соскальзывая с мокрых бревен, молча и сосредоточенно трудятся, цепляют тросами брёвна и выдёргивают их наверх лебёдкой.
НАДО УБРАТЬ ЧЕРТУ
И вот завизжали синхронно две бензопилы, перекрывая постоянный треск работающих помп. Благодаря ветровалу, брёвен на болоте хоть отбавляй. Работа спорится. Я привёз из города проволоки и скобы для стяжки стенок сруба. Скоро появляется настоящий сруб из 6-7 венцов белоснежных берёз. Посреди задрызганной торфяной грязью поляны он смотрится как чужеродный элемент пейзажа. Хоть дом строй.
По построенной на болоте деревянной дороге, урча, подъезжает специально оборудованный ГАЗ-69 Олега Придатко, весь покрытый спортивными наклейками, свидетелями Трофи-рейдов и гонок. Его Газик тоже оборудован крановой стрелой. Это Олег Придатко первый придумал, как приделать разборную крановую стрелу на автомобиль. Я очень доволен, ведь без помощи Олега с одним УАЗиком мы бы не справились. Аккуратно объезжая по болоту воронку от самолёта, он периодически проваливается в болотные ямы, несмотря на огромные внедорожные колёса и осушенное болото в радиусе до ста метров. Олег вместе с Толей собирается, зацепив опалубку лебёдками, рассчитав расстояние стянуть сруб в яму двумя машинами, чтобы место находки сидения пилота оказалось ровно в середине опалубки. Цеплять сруб активно помогают ульяновцы. Сруб неожиданно легко ныряет в яму и встаёт почти куда надо. Теперь из-под него надо повытаскивать палки и отцепить тросы. Прибыло подкрепление! Дед привёл на помощь ещё шесть человек поисковиков из Оренбурга. Следом появляется Сергей Харлантьев со своим коллегой. В руках Сергея две большие красные пластиковые канистры с топливом для помп. Весьма своевременно, горючее для помп на исходе!

Продолжение следует


1. Начало работ с курсантами академии им. А.Ф. Можайского. 1994 г.
2. Формуляр авиационной аккумуляторной батареи.
3. Подъём задней части бронекорпуса самолёта. 1998 г.

[Raid]

4. Задняя часть бронекорпуса вытащена из ямы! 1998 г.
5. Работа на глубине 5 метров… 1998 г.
6. Март. Подготовка к весенней «вахте» перед работами. 2015 г.

[Raid]

7. Апрель. Начало работ. 2015 г.
11. Работы в опалубке.