Интерес до одного места...

[Raid]

Из рассказов поисковика.
ИНТЕРЕС ДО ОДНОГО МЕСТА.

Я поисковик. Человек, который на практике ищет, находит и принимает участие в захоронении солдат Великой Отечественной войны. А еще я счастливый поисковик, мне неоднократно доводилось вернуть из забвения имена погибших солдат и даже отыскать их родственников. Словами это не передать, это в душе, на сердце, в паутине серого вещества мозга – это пик, вершина. Этих имен, одно на двести пятьдесят безымянных, ну как это на словах выразить?
Для меня это самое сложное – рассказать за то, что я в тот, или иной момент думаю, что со мной, на душе, в мыслях происходит. Кто-то спросит, а зачем за это рассказывать? Может оно и так, не всем за это интересно. Да я и сам не знаю, нет у меня ответа на этот вопрос, нужно, не нужно. Зацепило, шибануло сознание и треплет во все стороны – выхода ищет, и что с этим делать, ума не приложу. Вот и сейчас, вахта уже закончилась, домой вернулись, в суету повседневную с головой окунулись, а как минута свободная выпадает, присяду, закурю, и снова, будь-то нахожусь, на том самом бугорочке, перед шинелькой, из-под которой останки солдатика видны.
Ну и что тут такого? Могут спросить поисковики. Останки под солдатской шинелью в поиске, картина не редкая, у многих на памяти подобное, но тут случай особенный, не ординарный.
Дело в том, что эту самую шинельку еще по весенней вахте Светлана на краешке небольшой воронки обнаружила. Ничего необычного, шинель по земле расстеленная, травой проросшая, землицей присыпанная, опавшей листвой за годы послевоенные прикрытая. Место по весне затоплено было, я ямку поблизости выкопал, чтоб водице, было куда немного стечь, землю, листву с шинели счищаем, ну и под неё, конечно, заглядываем, одним словом тычемся. Почти всю собрали в кучку рядом, оторванные от земли куски сложили, под ней еще пара пригоршней патронов была. Может брошенные были, а может подсумок брезентовый, до сегодняшнего дня истлевший, ими набит был. Землю немного взлохматили, метр или чуть больше, но ни останков, ни чего иного, из личных вещей солдатских, под руки не попало. Плечами пожали, версии о возможных событиях построили, может солдатик расстелил, да отдыхал, может кинули за ненадобностью, может взрывом расстелило, да мало ли как оно могло быть. Погрустили, да и дальше себе пошли. На тот момент я и Светлана были абсолютно уверены, что нет на этом месте солдата. Да и как иначе? Более получаса своими руками, щупы, пилки, секатор – пусто. Ушли и забыли почти, в памяти только бугорок шинелькой прикрытый, да вопросы без ответа…
Вот только после этой весенней вахты, снится мне сон мимолетный, будь-то, сидит на этом бугорке, прикрывшись шинелькой, парнишка, сидит и улыбается. Мимолетный сон, видение под утро, не более того. Я им, видением этим, со Светой поделился, улыбнулись мы, головами покачали, в мыслях у обоих одно, будь оно так, за полчаса работы обнаружили бы что-нибудь, не первый день в поиске.
Что говорить, хочется поисковикам солдатиков найти, нервы, воспаленное сознание, фантазии, да чего в этих головах только не вертится, от смешного и несуразного, до горького и дыхание перехватывающего. И больными их не случайно называют, так оно и есть, это только со временем понимаешь, а поначалу иных ненормальными считаешь.
По летней вахте работы навалилось столько, что в голове только одна мысль была, успеть бы. За два дня до окончания вахты, дорабатывая вторую воронку, вспоминаю про бугорок с шинелькой, да про сон незаурядный. И хоть понимаю в наивность своих мыслей, а проверить вроде как нужно, да и бугорок тот не далеко. Нас на тот момент четверо было. Я с Светой, да Николай с Сергеем из города Кинешма. Все уставшие, мысли – до лагеря дотащиться, на кишку бутерброд кинуть и отдохнуть немного. Дойду, сам себе говорю, гляну.
- Вы ребята, обращаюсь к присутствующим, покурите немного, а я скоренько, есть у меня интерес до одного местечка, солдатика во сне видел, я мигом. Гляжу, мои слова всех немного напрягли, то на меня, то меж собой переглядываются:
- А можно, говорит Николай, и мы с тобой прогуляемся, поможем, ежили что.
- Ну пошли, отвечаю, местечко интересное, правда, как ты сказал «ежили что»– это вряд ли, копали мы там, просто проверить еще разок хочу, а вдруг… Пытаюсь несколько оправдываясь, на случай пустого похода, упредить друзей, да самому, чтоб глупо не выглядеть. Про сон свой особо не рассказываю, да и сам не очень-то в это верю. Светлане говорю:
- До шинельки пройдусь. Света, пожимая плечами:
- Пройдись, только ведь проверили там мы всё, ну да успокой душу, добеги.
Минут через пять, я, Николай и Сергей были у того самого бугорка. Летний вид явно отличался от весеннего. Воды, будь-то, не бывало, даже моя весенняя ямка, для оттока воды вырытая, как говорят, щуп не воткнешь. На самом бугорке горкой собранные по весне куски шинели и те самые пригоршни патронов.
- Вот и пришли, говорю Николаю, опускаясь на колени, - Это вот то, что мы надергали, показываю на гору из обрывков сукна, - и если он здесь, то вон там, видишь, показываю на часть земли, с которой шинелька не сдернута. По весне, всё водой было залито, я щупом и руками, как мог, проверил. Вроде ничего не было.
- А должно быть? спрашивает Николай.
- Хочется верить, отвечаю, позже расскажу, и мы с двух сторон начинаем руками отрывать подсохшую часть шинели от земли.
Для меня это самое сложное – рассказать за то, что я в тот, или иной момент думаю, что со мной, на душе, в мыслях происходит. Кто-то спросит, а зачем за это рассказывать? Может оно и так, не всем за это интересно. Да я и сам не знаю, нет у меня ответа на этот вопрос, нужно, не нужно. Зацепило, шибануло сознание и треплет во все стороны – выхода ищет, и что с этим делать, ума не приложу. Вот и сейчас, вахта уже закончилась, домой вернулись, в суету повседневную с головой окунулись. А как минута свободная выпадает, присяду, закурю, и снова, будто нахожусь, на том самом бугорочке, перед шинелькой, из-под которой останки солдатика видны.
А тогда, оторвав от земли часть шинели, два поисковика увидели три кости руки, плеча и предплечья.
- Тут он, произнес я, и мы практически одновременно сглотнули слюну. Я взглянул на несколько растерянного Николая, а он, полагаю, наблюдал за, не менее изумленной, моей физиономией. Расчищая землю в сторону воронки, в подсохшем грунте мы сразу обнаружили несколько частей ребер, а копающийся в сделанной мной по весне ямке Сергей, начал извлекать позвонки, фаланги и части черепа. Ошеломленный происшедшим, я поднялся и сказав, что схожу за Светланой пошел к отработанной воронке. Идя к воронке, никак не мог понять как такое возможно, и почему весной мы там ничего не нашли. Да что, вообще, мы там делали? Всё настолько очевидно, что даже немного стыдно.
- Пошли, говорю Свете, беря уже помытую ей лопату.
- Куда, прозвучал встречный вопрос.
- К шинельке. Солдатика подымать, руки, ребра, позвонки, части черепа. Идет солдатик, верховой. Светлана глядела на меня, округленными глазами, не веря в мои слова.
- Этот, который улыбался тебе? с неким напряжением в голосе спросила Света.
- Он, отвечаю. - Некому больше, а внутри самого, что-то еще трепетало, распирало и будоражило от невероятности происходящего. Уже в лагере рассказываю за сон, тем, кто не присутствовал на раскопе:
- А еще приснилось, что-нибудь? - спрашивают.
- Приснилось, говорю, да вот только сам пока не понял что к чему. Саша – командир отряда, толи в недоумении, толи в сомнении, качает головой, а мне несколько неуютно становится, жаль тебя командир рядом, на том бугорке, не оказалось, сам бы испытал этакое приглашение, пробегает в мыслях.
Сегодня я точно знаю, что они нас ждут. Ждут, зовут, предупреждают и подсказывают. Знаю потому, что сам пережил несколько таких не правдоподобных подсказок. Сам убедился в невероятности, ставшей для меня очевидностью. А до этого, слушая подобные истории – байками называл, головой кивая, ухмылялся, сомневался проще говоря. Не удивлюсь, что и мои рассказы кто-то принимает за некую выдумку. Есть правда в моих случаях одна закономерность, я заранее говорю сколько, и привожу именно на то место, которое мне солдатики подсказали. Сам, правда, в шоке прибываю от того, что наяву происходит. А не верящие мне, могут проверить. Поисковый отряд «Родник», в нем трудятся ребята, которые помогали нам, мне и Свете, на тех местах, которые солдатики подсказали. Те самые мужики 1942 года, которые неведомым для нас образом, вышли на контакт, с единственным желанием выйти из небытия и забвения – иного объяснения просто нет. Ждут, подсказывают.
В предпоследнюю ночь на вахте в лагерь еле ноги притащили, еще бы, всю вахту в воронках глину и жижу перебирали, руки еле ложку держат, невесомой она после кусков глиняных становится. Поели, в палатке рухнули и как-то словом за слово за результаты по воронкам речь зашла. В одной три, во второй два, в третей, на прошлой вахте, семь подняли. Вдруг как обухом по голове, прозрение, причем сразу обоим, смотрим друг на друга, и одновременно произносим «пять».
Полгода мы эти цифры, и так и сяк, примеряли, в шагах, метрах, и датах пытались увязать, нет логики, хоть тресни. Во сне моем, солдатик почти за спиной моей стоял и эту математику произносил: - Три, два, а там семь и пять, и в спину меня толкает, типа, иди давай, работай.
Мы эти цифры, как только не сопоставляли, и складывали и делили, и вычитали и множили, а тут…. Не далеко она значит, рядом, воронка в которой ждут нас, зовут. Так что, простите ребята, кто нас к себе на вахту в другие места приглашает, не серчайте за отказ с вами поработать, нас тут ждут, верят, в нас они значит. И права, их подвести, у нас нет. Кто мы будем, если их надежды по лени своей порушим. Об ответственности промолчу, скажу просто:
- Есть у нас интерес еще до одного места, весной проверим.

Геннадий Арбузов, август 2018 года.