Четверть века в строю
Добавлено: 23 ноя 2023, 20:30
Четверть века в строю
Федор Дроздов
фото автора
В 1973 году в Горьковском государственном университете им. Н.И. Лобачевского начался поиск материалов и документов о преподавателях и выпускниках университета, погибших на фронтах Великой Отечественной. На основе собранных документов был открыт музей ГГУ. В это же время создается первая студенческая группа «Поиск». Студенты разыскивали родственников погибших выпускников, собирали воспоминания, фронтовые письма и фотографии. Ежегодно группа «Поиск» выезжала на места боев в Новгородскую, Брянскую, Смоленскую области. Тогда и зародилась идея создания отряда по поиску и захоронению непогребённых останков погибших бойцов и командиров РККА.
В 1988 году при музее университета был создан студенческий поисковый отряд «Долг». Этот момент и считается официальной датой рождения Нижегородской областной молодежной общественной поисковой организации (НОМОПО) «Курган».
Всего за 1988-2013 гг. проведено 89 полевых поисковых экспедиций, подняты останки свыше 4600 человек, установлено 378 имен.
Дата обнаружения самого первого бойца известна благодаря полевому дневнику участника экспедиции 1988 года Олега Чура. В нём сделана пометка, что первый одиночный боец был обнаружен поисковой группой Горьковского университета 6 июля 1988 года. Это произошло в районе деревень Селиваново и Харьково Вяземского района Смоленской области.
А почему именно Смоленская область?
Два года тому назад в музей боевой и трудовой славы университета пришёл мужчина и рассказал о том, что у него где-то в тех местах погиб отец, и он ничего об этом не знает. Вот с этого эпизода все и началось...
Скажи пожалуйста, были еще какие-либо интересные находки?
Да. Находили ложки, кружки, противогазы, карандаши, гранаты, котелки... Кстати, на одном котелке разглядели фамилию — Новокшонов. Обнаружили много других личных вещей солдат. А еще наткнулись на записную книжечку, исписанную по-немецки. На первой странице латинским шрифтом написано имя и фамилия ее владельца — Вильям Фогель. Сейчас книжка также находится на исследовании в лаборатории УВД.
(из интервью первого командира отряда А.А. Родионова газете «Ленинская смена», август 1989 г.).
Всего в 1988-1992 годы п/о «Долг» в ходе самостоятельных и совместных работ на территории Смоленской области подняты и погребены останки примерно 170 человек, обнаружено 19 медальонов, установлено 3 имени.
А в 1993 году «Долг» прекратил свое существование. На его базе было создано Нижегородское поисковое объединение (НПО) «Курган». Это название наша организация носит до сих пор.
Также в 1993 году было решено сменить место проведения полевых экспедиций. С этого момента и по сей день таким местом стал Бельский район Тверской области. Почему так? Район был мало освоен в поисковом плане, да и немало числилось наших земляков-горьковчан, сложивших свои головы под городом Белым. И первые же экспедиции подтвердили правильность сделанного выбора.
«Наш лагерь находился в Пушкарях. Эта деревня, как и десятки других в округе, была уничтожена немецким нашествием и уже никогда не смогла возродиться. Старики и старухи, доживающие свой век в соседней деревеньке Заньково, уже не в силах ухаживать за маленьким воинским кладбищем, что на восьмом километре шоссе Белый — Ивановка...
Всего лишь в ста метрах от воинского кладбища — песчаный карьер. Время от времени экскаватор извлекает на поверхность скрытые дерном останки солдат. Здесь уже начинаются окопы и траншеи, и тянутся они вдоль дороги на несколько километров. В карьере и вокруг него и были сделаны первые находки. Рядом с одним из солдат находилась алюминиевая ложка с выцарапанной на ней фамилией — Лапшин.
Всего за две недели упорных поисков и кропотливых раскопок удалось поднять из воронок и окопов, и из-под дерна и захоронить в братской могиле останки 24 человек. Солдатский медальон сохранил записку с именем одного из них. Это младший сержант Пивень Григорий Гаврилович, 1914 года рождения».
(«Нижегородская правда», сентябрь 1993 г.)
«8 августа 1994 года в одном из окопов в лесу под деревней Тараканово Бельского района Тверской области поисковым отрядом «Курган» были найдены останки троих военнослужащих РККА. Двое из них, судя по найденным фрагментам портупеи, ремней и остаткам обмундирования, были офицерами. В остатках планшета одного из офицеров были обнаружены два штампа 75-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка.
В результате работы в Центральном архиве Министерства обороны удалось выяснить, что 75-й иптап в составе первого механизированного корпуса в период с 26 ноября по 15 декабря 1942 года вел тяжелые бои в окружении.
Полковых документов за этот период времени сохранилось очень мало. Тем не менее, по официальным отчетам и истории 75-го иптап было установлено, что в боях с 28 апреля по 15 декабря 1942 года в полку погибло 6 офицеров. Один из них (политрук Верёвкин) был убит прямым попаданием снаряда, трое погибли 1 декабря 1942 года (в это время полк находился на других позициях), а двое (помощник начальника штаба полка Завертайло Александр Порфирьевич и командир огневого взвода Соцкин Шамяр Закерович) погибли 13 декабря 1942 года (когда полк вел тяжелые бои под деревней Жуково).
Таким образом, были установлены имена погибших офицеров. В результате дальнейшего поиска удалось найти их родственников. Спустя 53 года после гибели муже узнала Мириам Соцкина, проживающая в Спасском районе Нижегородской области, о его судьбе.
Брат Александра Порфирьевича Завертайло приезжал 8 мая 1995 года на торжественное захоронение в селе Егорье Бельского района Тверской области».
(о летней экспедиции 1994 г.)
С 1995 года традиционным местом работы «Кургана» становится и Волгоградская область.
«...Мы раскопали этих трёх солдат в поле недалеко от деревни Бородино, что под Волгоградом. Они лежали в небольшом окопчике, в котором, наверное, и приняли свой последний бой. Там их и зарыли. Как знать, может, это были минометчики — под останками мы нашли ящики для наших 82-мм мин...
Именно в Волгоград отправилась в конце апреля этого года очередная экспедиция «Кургана». Место, где нам предстояло копать, находилось западнее Волгограда, недалеко от поселка Рогачик. Это район боёв зимы 1942-1943 годов, то самое время, когда наши войска сжимали кольцо Сталинградского окружения. У местечка с красивым названием Яблоневая Балка, среди небрежно раскопанных ям, на земле и выжженной траве валялись человеческие кости и черепа, то ярко-белые, то обгоревшие до черноты. Эту балку нашли всего лишь год назад, но здесь уже успели побывать «черные»…
Сперва пришлось заниматься уже раскопанными ямами. Мы собирали кости с поверхности земли, перекапывали в поисках останков уже разрытые до нас блиндажи и окопы...»
(«Перекресток России», июнь 1996 г.)
«Мы отправились в деревню Петухово. Местные сообщили, что там живет женщина, которая знает, где здесь захоронения, возле этой деревни. А потом добавили, что она безумная. Однако это не лишило нас намерения проведать эту бабушку. Что касается меня, то чем ближе мы приближались (а шли мы через овраг и затем полем), то тем сильнее мне казалось, что мы приближаемся к логову Бабы-Яги. Вот так, как в сказке! Да...
Выйдя на поле, где переливалась и колосилась на солнце рожь, мы увидали на пригорке в центре него дом. Весь почерневший от времени, обнесенный плетнем. Окна покосились. Вид был жутковатый. На стук раздался звонкий, но старческий голос хозяйки, которая видимо была недовольна нашим нежданным вторжением. Все попытки объяснить, кто мы такие и зачем пришли, не увенчались успехом. Из-за двери сыпались угрозы, крепкие словца. Что же, надо отступать.
Двое из нас пошли проведать работавших на поле комбайнеров, а двое других сели недалеко от дома на лужайке — отдохнуть. Но отдохнуть не пришлось. Мы услышали скрип двери, и ругань возобновилась, с той лишь разницей, что теперь она приближалась по направлению к нам. Мы вскочили, не зная, чего ожидать. Отошли еще немного в сторону. На пороге показалась бабушка — худощавая, маленькая ростом, но, тем не менее, крепкая и не сгорбившаяся от жизни. Одета она была в старенькое выцветшее платье, на ногах сандалии, из-под сбившегося назад платка выступали пряди седых волос. В руках она держала доску и, не переставая ругаться и угрожать, спрашивала кто мы такие?
Нам удалось, хотя это стоило больших усилий, объяснить, что к чему. Убедили ее, что мы не с плохими намерениями пришли. И ее сердце растаяло, а недоверие как рукой сняло. Она действительно знала, где похоронены солдаты.
Во время войны в ее деревне полегло, по ее словам, около 600 человек морской пехоты. Получив неправильные сведения о местонахождении противника, они шли в деревню, не подозревая о том, что там немцы, они попали под огонь и вступили в бой. Много полегло...
Она во время войны была председателем колхоза. По ее словам, у нее 7 классов образования, три года училась в Смоленске на агронома и в Белом — в партшколе. Вот так. Перед войной вернулась в Петухово, и ее не отпустили. Нужна она здесь была. Так и осталась. Когда председатель колхоза ушел на фронт — заменила его.
Шли мы полем. Рожь стояла высокая, гораздо выше этой бабули, от которой сейчас зависело многое. Покажет ли, найдет ли, где стояли их правление и конюшни (туда скидывали наших)? Нет, рожь слишком высока. Не получилось. Но мы вернемся через три дня. Идет уборочная, и скоро урожай будет снят. А значит, будет возможность еще раз попытать счастье. Узнает ли она место? Будем надеяться, что да. А пока она бодро шагала среди высокой ржи и рассказывала, рассказывала... О своей жизни, о том, как осталась одна. И удивительно — она не горевала на судьбу, а с радостью говорила, что племянники ее выбились в люди (детей у нее нет), о том, как сейчас ей живется. А ведь она 1912 года рождения. Это значит, ей 84 года. Но, несмотря на это, держит она корову и бычка, готовит им корм. Сажает картошку. Электричества нет и, хотя, кажется, что вроде бы она отрезана от мира, но знает она всё. Всё, что происходит вокруг. А почтальон заходит к ней редко. И при всем при этом — отличная память».
(из отрядного дневника, лето 1996 г.).
Два санитарных захоронения советских воинов при помощи местных жителей были найдены в уже бывшей деревне Петухово в 1999 году.
«Весной 1997 года в ходе «Вахты Памяти» в Клетском районе Волгоградской области были найдены несколько траншей. Раскапывать их было сущим кошмаром, поскольку земля там была перемешана с известняком и камнями. К тому же, сколько их ни копали, траншеи оказывались пустыми. Разгадка пришла с местными жителями:
- А что вы их копаете? Это не с войны. Их киношники выкопали.
Оказывается, эти окопы были вырыты специально для съемок фильма Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину». Вот уж действительно - это не земля, а увечье для народа!»
«В этом году наша первая экспедиция состоялась на Волгоградской земле. 25 апреля сюда съехались поисковые отряды из разных городов страны. Поисковые работы проводились в основном в Клетском районе по берегу Дона. Здесь в августе - сентябре 1942 года держали оборону измотанные боями части 21-й и 65-й армий.
Нашему отряду для поиска был определен участок рядом с бывшей станицей Староклетская. По сведениям из архива, здесь находилось дивизионное кладбище. А позже, после войны, по этому месту проходила грунтовая дорога.
Уже в первый день работы были обнаружены два одиночных и одно групповое захоронение. 27 апреля, в день Пасхи, после небольшой полушутливой дискуссии - работать или не работать - отряд выехал на раскоп. Быстро нашли границы захоронения, сняли около метра грунта и приступили к «зачистке» останков. Скелеты были разбросаны беспорядочно, многие оказались без обуви, видимо, хоронили наспех... А вот и оправдания нашему «греху» — медальон! Аккуратно, с помощью иголок, развернули записку. Зоров Михаил Федорович, 1914 года рождения, лейтенант, уроженец д. Абаимово Салганского района Горьковской области — отчетливо проступила сделанная чернилами запись...
Встреча с сестрами лейтенанта Зорова состоялась уже в Нижнем. Их удалось быстро разыскать благодаря оперативной помощи средств массовой информации. Одна из них, Ольга Федоровна, живет в старом родительском доме в Абаимове, другая, Валентина Федоровна, живет в Сергаче. Третья, участница войны Анастасия Федоровна, проживает в Автозаводском районе… 22 июня останки Зорова Михаила Федоровича были торжественно преданы земле на Мамаевом кургане в городе Волгограде».
(«Нижегородская правда», ноябрь 1997 г.)
«Один дед пообещал абсолютно точно указать место захоронения: мол, выведу и совершенно четко покажу. Приводит нас в поле площадью в несколько гектаров, делает широкий взмах рукой и сообщает:
- Ну, где-то в этом горизонте.
Главная легенда Бельского района Тверской области – это, конечно же, легенда о Сталинской дивизии. Трудно сказать, какую конкретно воинскую часть имеют в виду местные жители – может, 19-ю Гв. сд, а может, и 6-й Сибирский добровольческий ск, а может, и еще кого. Но не в этом суть.
Давно дело было, в одну из первых экспедиций в тот район. Приезжаем в одну деревню:
- Здравствуйте, бабушка! А расскажите, как здесь война проходила?
- Ой, милые! Воевала здеся Сталинска дивизия! Как пришли они в нашу деревню, так ить немцы здесь бочку со шнапсом оставили. Наши-то все перепились и пошли в атаку, так немцы-то их половину с пулеметов и положили. Наши – назад, ан их тут своими катюшами и накрыло. Всех 150 человек, вот где-то туточки они и лежат.
Спустя несколько дней. Другая деревня, километрах в 40 от первой. Тот же вопрос к местному деду. Ответ:
- Была здеся война, была. Тута Сталинска дивизия проходила. Оне как в деревню-то вошли, так на машину с водкой, что немцы оставили, и наткнулись. Перепились, сердешные – и в атаку! Тут немцы-то половину их с пулеметов и положили. А остальных своими катюшами накрыло. Вот так все триста человек здесь и полегли.
Дальше – больше. Сталинская дивизия каждый раз все большими силами планомерно врывалась исключительно во все деревни района и обязательно находила там спиртное, оставленное предусмотрительными мерзкими «гансами», причем во все возрастающих количествах. Сами враги устраивались с пулеметами неподалеку от деревни, ожидая атаки наших пьяных бойцов, из которых убивали всегда ровно половину. Оставшуюся половину с дьявольским постоянством перемешивал с землей дивизион советских же реактивных минометов, судя по всему, следовавший за дивизией в качестве эдакого заградотряда. Апофеозом стал следующий рассказ:
- …а немцы оставили здесь цистерну (!) со спиртом (!). Наши все перепились и пошли в атаку. Так немцы-то ровно половину с пулеметов своих и положили. Наши-то — бежать назад кинулись, ан их тут всех свои Катюши и понакрыли. Вот тута они все и лежат – целая тыщща голов (!!!).
PS: через несколько лет мы отправились работать в Пустошкинский район Псковской области. Каково же было наше удивление, когда там мы услышали точно такой же рассказ про алкоголь, сталинскую дивизию, немецких пулеметчиков и дивизион РС, следующий по пятам.
Из рассказа местной бабульки:
Вот здесь они все и лежат – пулеметчик с пулеметом, минометчик с минометом и самолетчик с самолетом.
Из рассказа другой бабульки:
И вижу вдруг – на деревню немцы идут в красных шапках».
(из отрядного дневника).
«...По экрану телевизора бежали строчки с именами, фамилиями, адресами. Голос за кадром вторил увиденному. Внезапно прозвучавшая фамилия запечатлелась в мозгу. «Халявченко... Так это же...» Женщина бросилась к телефону: «Дочка, Халявченко Петр Иванович твоему Сергею кем будет?» - «Дедом. Он на фронте без вести пропал, ты же знаешь. А что случилось?» - «Да по телевизору фамилию только что назвали. Нашли его!»
А потом закрутилось. Сергей Халявченко дозвонился в программу НТВ «Забытый полк», в которой и прозвучало имя его деда. А уже НТВшники связали его с теми, кто и нашел маленький солдатский медальон, пролежавший в земле почти 60 лет, - с ребятами из нижегородского поискового объединения «Курган».
...Кстати, «яму»-то на самом деле нашел один местный. Он, в принципе, «черный» - любитель походить по лесам, поискать оружие, боеприпасы. Там их до сих пор хватает. Но, по словам ребят из «Кургана», Костик — хороший «черный», потому что если находит захоронение, то обязательно покажет место.
...Ну, а осенью того же 98-го года туда наведались какие-то люди, которые били себя кулаками в грудь, утверждая, что они поисковики. И они эту яму «дёрнули». По нашим данным, они подняли практически все останки. Нам рассказывали, что они вытащили даже пулемет «Максим» и забрали его. Мало того, они свалили все кости рядом, а эта яма — в десяти метрах от дороги. Потом по Шайтровщине собаки бегали с человеческими костями в зубах. Веселенькое зрелище? То есть работали практически как «чёрные». Но самое главное — они загубили почти 40 медальонов. Все мы бы, конечно, прочитать не смогли, но половину-то точно. Как потом выяснилось, эти так называемые горе-поисковики пытались прочесть медальоны, опустив их в глицерин...
На следующий год мы собрали все, что раскидали наши «чёрные» предшественники. Просеивали землю буквально сквозь пальцы, и нашли один медальон - сержанта-пулеметчика Василия Артемьевича Евдокимова. У него отыскались родственники на Алтае.
Всего с поверхности мы подняли 141 человека, вернее то, что от них осталось...
Потом мы принялись за яму, надеясь, что «чёрные» не подняли ее до конца. Нашли еще 12 человек. А медальонов всего откопали десять. Прочитать сумели лишь пять. Родственников нашли у двоих.
Один из медальонов принадлежал Петру Ивановичу Халявченко, 1900 года рождения, уроженцу г. Александрия Кировоградской области Украины. В том же 1999 году ребята из «Кургана» подняли еще одну яму. В ней, по их подсчетам, захоронено 80 человек. Медальонов обнаружили лишь два, да еще ремень, на котором была выцарапана фамилия «Репин»... У Николая Берестенникова из Иркутской области нашлись две его родные сестры...»
(«Нижегородский рабочий», июнь 2001 г.)
В 2000 году НПО было реорганизовано в Нижегородскую областную молодежную общественную поисковую организацию (НОМОПО) «Курган».
«Раскапываем бойцов. Яма прямо рядом с дорогой. Мимо едет двое местных мальчишек на велосипедах. Лет по 10-12.
А что это вы там копаете?
Бойцов.
А дайте нам один череп!
Зачем?!
Дома свечку в него поставлю – прикольно!
Езжайте-ка отсюда…»
(о весенней экспедиции 2001 г.).
«...После почти суточного путешествия я наконец-то в Белом. Осталось всего ничего - отмаршировать десяток километров до лагеря отряда (мне в поисковую экспедицию удалось выехать лишь через неделю после отъезда поисковиков). Но вскоре мой марш-бросок был прерван: навстречу вылетели бежевые «Жигули». Эту машину знает весь район - на ней ездит Сергей Жаров - главный бельский поисковик. На его счету больше трёх тысяч найденных и захороненных советских воинов. Он офицер запаса, в свое время закончил военное автомобильное училище, и поэтому ездит в любом состоянии по любым дорогам на максимальной скорости. Степень его известности в этих местах такова, что он может оставить свою машину в любом месте с ключами в замке зажигания - и никто не рискнет ее угнать. Прыгаю к Сергею - и через 10 минут я уже в лагере.
...Вот и блиндаж. О том, что он здесь есть, говорит только вмятина в земле да дыра, которую проделал провалившийся в него колесом трактор. Через дыру внутрь можно залезть. Сохранность блиндажа потрясает - если бы он не был более чем наполовину завален землей, в нем можно было бы жить. Перекрытия из трёх слоев толстенных бревен, деревянные стены, остатки двухъярусных нар...
...пока идешь через саму долину, хорошо видно, как там тлеют торфяники. В них лежат десятки неразорвавшихся боеприпасов. Периодически огонь добирается до какого-нибудь снаряда, и тот либо сгорает, образуя над болотом столб густого дыма, либо взрывается... От торфяников до нашего лагеря довольно прилично, но взрывы неплохо слышны и там. Долина Смерти до сих пор нашпигована смертью.
...В середине дня один из «стариков» отряда - тоже Андрей - приносит весть: нашел!
В небольшом окопчике под слоем песка видны человеческие кости. Три скелета. На одном сохранились остатки портупеи. Офицер. При нём находят карандаш, два ластика, полусгнивший, пробитый двумя пулями бумажник. В нем сохранились обрывки советских газет и половинка круглого зеркальца. На останках лежат две половинки капсулы смертного медальона. Они пусты. Эти трое солдат так и останутся неизвестными.
...Наш путь обратно в лагерь лежит мимо деревни Дубровка. В декабре 42-го противники зубами рвали ее друг у друга: наши - чтобы вырваться из окружения, немцы - чтобы не дать им этого сделать. Сейчас от деревни остался один дом, в котором живёт однорукий дедок. На заборе болтается советская каска, а порогом служит щит от гаубицы. Дед дает нам напиться, но в ответ на наши расспросы о здешних боях говорит, что ничего не знает. Вечером мы рассказываем об этом Жарову, и тот начинает ругаться:
Все он знает! Только говорить не хочет!
Почему?
Да у него отец полицаем был. Его наши расстреляли.
…День отвала. Собственно отвал, по терминологии археологов - это пустой грунт, полностью перелопаченный и просеянный. Но в нашем случае отвал - это последний день в поле, когда найденные останки захораниваются, а поисковики устраивают прощальный ужин.
Вечер. Стоим вокруг времянки. Останки уже в ней, присыпаны землей, сам холмик обложен камнями. Священная традиция поиска - круговая за павших. Из рук в руки передается пол-литровая кружка с водкой; не пьешь - не пей, но хотя бы обмакни губы; последний, в чьи руки придет эта кружка, должен опорожнить ее до конца. Последним оказываюсь я, но до меня она доходит почти пустая; делаю глоток и переворачиваю кружку. На могиле - тоже стаканчик с водкой, горбушка ржаного и прикуренная сигарета с отломанным фильтром - наши с фильтром не курили».
(дайджест «Понедельник», август 2002 г.)
«Рассказывает Наталья Большакова, ответственный секретарь отряда «Курган».
В поисковых экспедициях бывают ситуации, когда нервы не выдерживают даже у видавших многое за эти годы и взрослые мужчины не сдерживают слез. На одной из высоток нашли останки девушки, наверное, медсестры. Земля сохранила только длинную русую косу, которую могла носить разве что вчерашняя выпускница средней школы. Как никогда долго искали ребята хотя бы что-нибудь, какую-то вещь, указывающую на имя той девушки с косой или хотя бы место, откуда она призывалась на фронт. И ничего! Так и осталась теперь уже навеки безымянной та Варвара-краса - длинная коса.
Впрочем, случались и еще более удивительные находки, по которым поначалу делались неверные выводы о том, что человек погиб. В 2000 году под Пушкарями Тверской области ребята вели раскопки траншеи. Поднимая слой за слоем землю, неожиданно наткнулись на фляжку. А на ней — вся информация о человеке: фамилия, имя, отчество, где жил и откуда призывался. Осталось только сообщить о находке по указанным адресам. Однако во избежание ошибок вся информация, необходимая для установления личности погибшего, проверяется в военкоматах и архивах. Так было и в этот раз. И тут выяснилось, что рядовой Вольхин под Пушкарями просто потерял фляжку, а сам, живой и невредимый, дошел до Берлина, был много раз награжден».
(«Парламентская газета», июнь 2003 г.)
«...Сохранность «косточек», конечно, разная. Это в основном зависит от почвы, в которую попали. Как-то обнаружили совсем уж жуткую находку. Местный житель показал погреб, в который он собственноручно, мальчишкой, стаскивал погибших. Погреб был наглухо закрыт. Облицовка кирпичная, внизу холодные ручьи, глина. Получился эффект консервной банки. Когда открыли, увидели жуткую картину: некоторые тела даже не успели окончательно разложиться».
(«Голос ветерана», май 2004 г.)
«...Разговор с жительницей села Лубенькино привел поисковиков к старой воронке от авиационной бомбы. По ее воспоминаниям, «именно здесь была дорога, здесь и шел отряд солдат. Немецкий самолет бросил бомбу, так и погибли солдатики. Армия ушла дальше, а мы, местные жители, «стащили» погибших воинов в воронку, закидали ее ельником». Поиск погибших солдат был осложнен тем, что воронка со временем заполнилась водой, заросла камышом, но поисковиков это не останавливало. Со дна братской могилы было поднято 14 воинов и деревянный медальон, прочесть который, к сожалению, не удалось.
Немало новых сведений о войне слышат и записывают ребята из поискового отряда. Рассказ одной из жительниц деревни Жегуны указал на новое место раскопок. Во время боев на территории этой деревни погибли советские воины. После отступления немцев местные жители закопали останки советских солдат в погребе одного из сараев. В деревне Жигуны, затерявшейся в тверских лесах, уже давно никто не живет. На месте старых домов обильно растет иван-чай. Перед поисковиками встала трудная задача: найти тот сарай... Ребята долго искали, проводилась разведка щупами, были «забиты» шурфы, на удачу мало кто надеялся, но она улыбнулась новичку, девушке, первый раз выехавшей в поисковую экспедицию».
(«Нижегородский университет», сентябрь 2004 г.)
«Мы сегодня копали коров — штуки 4 примерно. Смотревший за этим дядя Ваня комментировал: «Здесь животных нет, здесь только люди... Точнее, здесь сверху лошадь, а снизу всадник... Да-да, кухня здесь была, сюда из минометов садили, лошадей побило».
(из отрядного дневника, Бельский район, лето 2007 г.).
Сергей Королев, студент 2-го курса:
«Летом я стал участником экспедиции в составе поискового отряда «Курган». Первый раз, все для меня ново. Особенно хочется отметить то чувство, которое я испытывал на протяжении всей экспедиции. Это свобода от постоянного графика, от нудных обязанностей и вообще от всего, что так надоедает мне за год.
Здесь все просто. Никто не навязывает свою позицию, не существует официальности, как всегда, непонятной смыслом своим. Этого и не нужно, так как в «Кургане» нет случайных людей. Здесь только те, кто действительно любит свой отряд, любит дело, которому он служит…».
(«Нижегородский университет», сентябрь 2007 г.)
В конце 2009 года была создана мобильная поисковая экспозиция, представляющая собой 10 передвижных стендов с фотографиями и текстами, посвященными страницам истории Великой Отечественной войны, истории «Кургана» в частности и российского поискового движения в целом. По сей день она используется как в основной экспозиции организации, так и при встречах со школьниками и молодежью.
«Десять дней с лишним мы ходили впустую – бывшие деревни Романово, Беляево, Шипарево не желали открывать свои тайны. Было перекопано много военного железа, попадались даже личные вещи бойцов, но останки не находились. Добавим сюда жарищу и духоту в лесах и оврагах (слава Богу, хоть не горело), так что на одного человека приходилось брать по 1,5-2 литра воды в день, бронебойную от жары землю, и картина будет законченной. Добавим сюда то обстоятельство, что 9 участников были абсолютными новичками.
И только в последние три дня «Воинский лес» - место, где шли ожесточенные бои наших войск в окружении в декабре 1942 года, что называется, «раскрылся»... Всего было найдено пятнадцать человек… Огромной наградой стали смертные медальоны - их было найдено два - один прочитался сразу (смолянин Петрушенко Клим Кириллович, согласно архивным данным пропавший без вести), второй, к сожалению, прочесть не удалось. От третьего медальона осталась лишь развинченная капсула - те, кто прикапывал бойцов, извлекли бланк, а развинченные половинки бросили в окопчик. Есть и одна именная вещь — лупа с надписью «Казаков».
(«Нижегородский университет», сентябрь 2010 г.)
«У нас очень удачный случай произошел в крайней экспедиции - за один день до окончания мы находим бойца, начинаем его аккуратненько выкапывать, и в конце раскопок из нагрудного кармана нам выпадает мундштук. На нем надпись – Гадалаев. Начинаем пробивать по базе данных, и выясняется, что фамилия очень редкая, дагестанская, и всего Гадалаевых, погибших на фронтах Великой Отечественной, проходит только два. Один погиб в 1944 году и в другом месте, то есть нам явно не подходит, а вот другой просто числится убитым и проходит по документам 19-й механизированной бригады, а она сражалась именно там, где мы вели раскопки. Разведчик Гадалаев Геннадий Магазанович (правильно, оказывается, Газимагомед, то есть он Геннадий просто в русской транскрипции), убит в декабре 1942 года. Чуть ли не по личным каналам подняли всех. Он дагестанец, из Хунзахского района, и буквально в течение недели нашлись родственники. Старейшины села Хуни собрались и решили: однозначно везти на родину, хоронить будем здесь. Они организовали транспортировку, и у нас человек летал туда, передал им останки. Его похоронили по мусульманскому обычаю. Собралось всё село.
В эту же экспедицию к нам приезжали две племянницы бойца Егора Пустовойта. Мы его подняли давным-давно, в 1999 году. Но из-за огромного количества разночтений и переименований мы никак не могли найти родственников. Он был уроженцем села Зарiчня Ахтырского района Сумской области Украины. Оказалось, что это село с 60-х годов называется уже Украинка, а не Зарiчня, и поэтому нам приходили ответы, что села Зарiчня в Сумской области просто нет. Но через телепрограмму «Жди меня» удалось выйти на родственников…».
(Телерадиостудия «Нижегородский меридиан», сентябрь 2013 г.).
1. Отправление в первую Бельскую экспедицию, 1993 год.
2. Младший лейтенант Шамяр Закерович Соцкин.
3. Печати 75-го иптап, по которым были установлены имена А.П. Завертайло и Ш.З. Соцкина.
Федор Дроздов
фото автора
В 1973 году в Горьковском государственном университете им. Н.И. Лобачевского начался поиск материалов и документов о преподавателях и выпускниках университета, погибших на фронтах Великой Отечественной. На основе собранных документов был открыт музей ГГУ. В это же время создается первая студенческая группа «Поиск». Студенты разыскивали родственников погибших выпускников, собирали воспоминания, фронтовые письма и фотографии. Ежегодно группа «Поиск» выезжала на места боев в Новгородскую, Брянскую, Смоленскую области. Тогда и зародилась идея создания отряда по поиску и захоронению непогребённых останков погибших бойцов и командиров РККА.
В 1988 году при музее университета был создан студенческий поисковый отряд «Долг». Этот момент и считается официальной датой рождения Нижегородской областной молодежной общественной поисковой организации (НОМОПО) «Курган».
Всего за 1988-2013 гг. проведено 89 полевых поисковых экспедиций, подняты останки свыше 4600 человек, установлено 378 имен.
Дата обнаружения самого первого бойца известна благодаря полевому дневнику участника экспедиции 1988 года Олега Чура. В нём сделана пометка, что первый одиночный боец был обнаружен поисковой группой Горьковского университета 6 июля 1988 года. Это произошло в районе деревень Селиваново и Харьково Вяземского района Смоленской области.
А почему именно Смоленская область?
Два года тому назад в музей боевой и трудовой славы университета пришёл мужчина и рассказал о том, что у него где-то в тех местах погиб отец, и он ничего об этом не знает. Вот с этого эпизода все и началось...
Скажи пожалуйста, были еще какие-либо интересные находки?
Да. Находили ложки, кружки, противогазы, карандаши, гранаты, котелки... Кстати, на одном котелке разглядели фамилию — Новокшонов. Обнаружили много других личных вещей солдат. А еще наткнулись на записную книжечку, исписанную по-немецки. На первой странице латинским шрифтом написано имя и фамилия ее владельца — Вильям Фогель. Сейчас книжка также находится на исследовании в лаборатории УВД.
(из интервью первого командира отряда А.А. Родионова газете «Ленинская смена», август 1989 г.).
Всего в 1988-1992 годы п/о «Долг» в ходе самостоятельных и совместных работ на территории Смоленской области подняты и погребены останки примерно 170 человек, обнаружено 19 медальонов, установлено 3 имени.
А в 1993 году «Долг» прекратил свое существование. На его базе было создано Нижегородское поисковое объединение (НПО) «Курган». Это название наша организация носит до сих пор.
Также в 1993 году было решено сменить место проведения полевых экспедиций. С этого момента и по сей день таким местом стал Бельский район Тверской области. Почему так? Район был мало освоен в поисковом плане, да и немало числилось наших земляков-горьковчан, сложивших свои головы под городом Белым. И первые же экспедиции подтвердили правильность сделанного выбора.
«Наш лагерь находился в Пушкарях. Эта деревня, как и десятки других в округе, была уничтожена немецким нашествием и уже никогда не смогла возродиться. Старики и старухи, доживающие свой век в соседней деревеньке Заньково, уже не в силах ухаживать за маленьким воинским кладбищем, что на восьмом километре шоссе Белый — Ивановка...
Всего лишь в ста метрах от воинского кладбища — песчаный карьер. Время от времени экскаватор извлекает на поверхность скрытые дерном останки солдат. Здесь уже начинаются окопы и траншеи, и тянутся они вдоль дороги на несколько километров. В карьере и вокруг него и были сделаны первые находки. Рядом с одним из солдат находилась алюминиевая ложка с выцарапанной на ней фамилией — Лапшин.
Всего за две недели упорных поисков и кропотливых раскопок удалось поднять из воронок и окопов, и из-под дерна и захоронить в братской могиле останки 24 человек. Солдатский медальон сохранил записку с именем одного из них. Это младший сержант Пивень Григорий Гаврилович, 1914 года рождения».
(«Нижегородская правда», сентябрь 1993 г.)
«8 августа 1994 года в одном из окопов в лесу под деревней Тараканово Бельского района Тверской области поисковым отрядом «Курган» были найдены останки троих военнослужащих РККА. Двое из них, судя по найденным фрагментам портупеи, ремней и остаткам обмундирования, были офицерами. В остатках планшета одного из офицеров были обнаружены два штампа 75-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка.
В результате работы в Центральном архиве Министерства обороны удалось выяснить, что 75-й иптап в составе первого механизированного корпуса в период с 26 ноября по 15 декабря 1942 года вел тяжелые бои в окружении.
Полковых документов за этот период времени сохранилось очень мало. Тем не менее, по официальным отчетам и истории 75-го иптап было установлено, что в боях с 28 апреля по 15 декабря 1942 года в полку погибло 6 офицеров. Один из них (политрук Верёвкин) был убит прямым попаданием снаряда, трое погибли 1 декабря 1942 года (в это время полк находился на других позициях), а двое (помощник начальника штаба полка Завертайло Александр Порфирьевич и командир огневого взвода Соцкин Шамяр Закерович) погибли 13 декабря 1942 года (когда полк вел тяжелые бои под деревней Жуково).
Таким образом, были установлены имена погибших офицеров. В результате дальнейшего поиска удалось найти их родственников. Спустя 53 года после гибели муже узнала Мириам Соцкина, проживающая в Спасском районе Нижегородской области, о его судьбе.
Брат Александра Порфирьевича Завертайло приезжал 8 мая 1995 года на торжественное захоронение в селе Егорье Бельского района Тверской области».
(о летней экспедиции 1994 г.)
С 1995 года традиционным местом работы «Кургана» становится и Волгоградская область.
«...Мы раскопали этих трёх солдат в поле недалеко от деревни Бородино, что под Волгоградом. Они лежали в небольшом окопчике, в котором, наверное, и приняли свой последний бой. Там их и зарыли. Как знать, может, это были минометчики — под останками мы нашли ящики для наших 82-мм мин...
Именно в Волгоград отправилась в конце апреля этого года очередная экспедиция «Кургана». Место, где нам предстояло копать, находилось западнее Волгограда, недалеко от поселка Рогачик. Это район боёв зимы 1942-1943 годов, то самое время, когда наши войска сжимали кольцо Сталинградского окружения. У местечка с красивым названием Яблоневая Балка, среди небрежно раскопанных ям, на земле и выжженной траве валялись человеческие кости и черепа, то ярко-белые, то обгоревшие до черноты. Эту балку нашли всего лишь год назад, но здесь уже успели побывать «черные»…
Сперва пришлось заниматься уже раскопанными ямами. Мы собирали кости с поверхности земли, перекапывали в поисках останков уже разрытые до нас блиндажи и окопы...»
(«Перекресток России», июнь 1996 г.)
«Мы отправились в деревню Петухово. Местные сообщили, что там живет женщина, которая знает, где здесь захоронения, возле этой деревни. А потом добавили, что она безумная. Однако это не лишило нас намерения проведать эту бабушку. Что касается меня, то чем ближе мы приближались (а шли мы через овраг и затем полем), то тем сильнее мне казалось, что мы приближаемся к логову Бабы-Яги. Вот так, как в сказке! Да...
Выйдя на поле, где переливалась и колосилась на солнце рожь, мы увидали на пригорке в центре него дом. Весь почерневший от времени, обнесенный плетнем. Окна покосились. Вид был жутковатый. На стук раздался звонкий, но старческий голос хозяйки, которая видимо была недовольна нашим нежданным вторжением. Все попытки объяснить, кто мы такие и зачем пришли, не увенчались успехом. Из-за двери сыпались угрозы, крепкие словца. Что же, надо отступать.
Двое из нас пошли проведать работавших на поле комбайнеров, а двое других сели недалеко от дома на лужайке — отдохнуть. Но отдохнуть не пришлось. Мы услышали скрип двери, и ругань возобновилась, с той лишь разницей, что теперь она приближалась по направлению к нам. Мы вскочили, не зная, чего ожидать. Отошли еще немного в сторону. На пороге показалась бабушка — худощавая, маленькая ростом, но, тем не менее, крепкая и не сгорбившаяся от жизни. Одета она была в старенькое выцветшее платье, на ногах сандалии, из-под сбившегося назад платка выступали пряди седых волос. В руках она держала доску и, не переставая ругаться и угрожать, спрашивала кто мы такие?
Нам удалось, хотя это стоило больших усилий, объяснить, что к чему. Убедили ее, что мы не с плохими намерениями пришли. И ее сердце растаяло, а недоверие как рукой сняло. Она действительно знала, где похоронены солдаты.
Во время войны в ее деревне полегло, по ее словам, около 600 человек морской пехоты. Получив неправильные сведения о местонахождении противника, они шли в деревню, не подозревая о том, что там немцы, они попали под огонь и вступили в бой. Много полегло...
Она во время войны была председателем колхоза. По ее словам, у нее 7 классов образования, три года училась в Смоленске на агронома и в Белом — в партшколе. Вот так. Перед войной вернулась в Петухово, и ее не отпустили. Нужна она здесь была. Так и осталась. Когда председатель колхоза ушел на фронт — заменила его.
Шли мы полем. Рожь стояла высокая, гораздо выше этой бабули, от которой сейчас зависело многое. Покажет ли, найдет ли, где стояли их правление и конюшни (туда скидывали наших)? Нет, рожь слишком высока. Не получилось. Но мы вернемся через три дня. Идет уборочная, и скоро урожай будет снят. А значит, будет возможность еще раз попытать счастье. Узнает ли она место? Будем надеяться, что да. А пока она бодро шагала среди высокой ржи и рассказывала, рассказывала... О своей жизни, о том, как осталась одна. И удивительно — она не горевала на судьбу, а с радостью говорила, что племянники ее выбились в люди (детей у нее нет), о том, как сейчас ей живется. А ведь она 1912 года рождения. Это значит, ей 84 года. Но, несмотря на это, держит она корову и бычка, готовит им корм. Сажает картошку. Электричества нет и, хотя, кажется, что вроде бы она отрезана от мира, но знает она всё. Всё, что происходит вокруг. А почтальон заходит к ней редко. И при всем при этом — отличная память».
(из отрядного дневника, лето 1996 г.).
Два санитарных захоронения советских воинов при помощи местных жителей были найдены в уже бывшей деревне Петухово в 1999 году.
«Весной 1997 года в ходе «Вахты Памяти» в Клетском районе Волгоградской области были найдены несколько траншей. Раскапывать их было сущим кошмаром, поскольку земля там была перемешана с известняком и камнями. К тому же, сколько их ни копали, траншеи оказывались пустыми. Разгадка пришла с местными жителями:
- А что вы их копаете? Это не с войны. Их киношники выкопали.
Оказывается, эти окопы были вырыты специально для съемок фильма Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину». Вот уж действительно - это не земля, а увечье для народа!»
«В этом году наша первая экспедиция состоялась на Волгоградской земле. 25 апреля сюда съехались поисковые отряды из разных городов страны. Поисковые работы проводились в основном в Клетском районе по берегу Дона. Здесь в августе - сентябре 1942 года держали оборону измотанные боями части 21-й и 65-й армий.
Нашему отряду для поиска был определен участок рядом с бывшей станицей Староклетская. По сведениям из архива, здесь находилось дивизионное кладбище. А позже, после войны, по этому месту проходила грунтовая дорога.
Уже в первый день работы были обнаружены два одиночных и одно групповое захоронение. 27 апреля, в день Пасхи, после небольшой полушутливой дискуссии - работать или не работать - отряд выехал на раскоп. Быстро нашли границы захоронения, сняли около метра грунта и приступили к «зачистке» останков. Скелеты были разбросаны беспорядочно, многие оказались без обуви, видимо, хоронили наспех... А вот и оправдания нашему «греху» — медальон! Аккуратно, с помощью иголок, развернули записку. Зоров Михаил Федорович, 1914 года рождения, лейтенант, уроженец д. Абаимово Салганского района Горьковской области — отчетливо проступила сделанная чернилами запись...
Встреча с сестрами лейтенанта Зорова состоялась уже в Нижнем. Их удалось быстро разыскать благодаря оперативной помощи средств массовой информации. Одна из них, Ольга Федоровна, живет в старом родительском доме в Абаимове, другая, Валентина Федоровна, живет в Сергаче. Третья, участница войны Анастасия Федоровна, проживает в Автозаводском районе… 22 июня останки Зорова Михаила Федоровича были торжественно преданы земле на Мамаевом кургане в городе Волгограде».
(«Нижегородская правда», ноябрь 1997 г.)
«Один дед пообещал абсолютно точно указать место захоронения: мол, выведу и совершенно четко покажу. Приводит нас в поле площадью в несколько гектаров, делает широкий взмах рукой и сообщает:
- Ну, где-то в этом горизонте.
Главная легенда Бельского района Тверской области – это, конечно же, легенда о Сталинской дивизии. Трудно сказать, какую конкретно воинскую часть имеют в виду местные жители – может, 19-ю Гв. сд, а может, и 6-й Сибирский добровольческий ск, а может, и еще кого. Но не в этом суть.
Давно дело было, в одну из первых экспедиций в тот район. Приезжаем в одну деревню:
- Здравствуйте, бабушка! А расскажите, как здесь война проходила?
- Ой, милые! Воевала здеся Сталинска дивизия! Как пришли они в нашу деревню, так ить немцы здесь бочку со шнапсом оставили. Наши-то все перепились и пошли в атаку, так немцы-то их половину с пулеметов и положили. Наши – назад, ан их тут своими катюшами и накрыло. Всех 150 человек, вот где-то туточки они и лежат.
Спустя несколько дней. Другая деревня, километрах в 40 от первой. Тот же вопрос к местному деду. Ответ:
- Была здеся война, была. Тута Сталинска дивизия проходила. Оне как в деревню-то вошли, так на машину с водкой, что немцы оставили, и наткнулись. Перепились, сердешные – и в атаку! Тут немцы-то половину их с пулеметов и положили. А остальных своими катюшами накрыло. Вот так все триста человек здесь и полегли.
Дальше – больше. Сталинская дивизия каждый раз все большими силами планомерно врывалась исключительно во все деревни района и обязательно находила там спиртное, оставленное предусмотрительными мерзкими «гансами», причем во все возрастающих количествах. Сами враги устраивались с пулеметами неподалеку от деревни, ожидая атаки наших пьяных бойцов, из которых убивали всегда ровно половину. Оставшуюся половину с дьявольским постоянством перемешивал с землей дивизион советских же реактивных минометов, судя по всему, следовавший за дивизией в качестве эдакого заградотряда. Апофеозом стал следующий рассказ:
- …а немцы оставили здесь цистерну (!) со спиртом (!). Наши все перепились и пошли в атаку. Так немцы-то ровно половину с пулеметов своих и положили. Наши-то — бежать назад кинулись, ан их тут всех свои Катюши и понакрыли. Вот тута они все и лежат – целая тыщща голов (!!!).
PS: через несколько лет мы отправились работать в Пустошкинский район Псковской области. Каково же было наше удивление, когда там мы услышали точно такой же рассказ про алкоголь, сталинскую дивизию, немецких пулеметчиков и дивизион РС, следующий по пятам.
Из рассказа местной бабульки:
Вот здесь они все и лежат – пулеметчик с пулеметом, минометчик с минометом и самолетчик с самолетом.
Из рассказа другой бабульки:
И вижу вдруг – на деревню немцы идут в красных шапках».
(из отрядного дневника).
«...По экрану телевизора бежали строчки с именами, фамилиями, адресами. Голос за кадром вторил увиденному. Внезапно прозвучавшая фамилия запечатлелась в мозгу. «Халявченко... Так это же...» Женщина бросилась к телефону: «Дочка, Халявченко Петр Иванович твоему Сергею кем будет?» - «Дедом. Он на фронте без вести пропал, ты же знаешь. А что случилось?» - «Да по телевизору фамилию только что назвали. Нашли его!»
А потом закрутилось. Сергей Халявченко дозвонился в программу НТВ «Забытый полк», в которой и прозвучало имя его деда. А уже НТВшники связали его с теми, кто и нашел маленький солдатский медальон, пролежавший в земле почти 60 лет, - с ребятами из нижегородского поискового объединения «Курган».
...Кстати, «яму»-то на самом деле нашел один местный. Он, в принципе, «черный» - любитель походить по лесам, поискать оружие, боеприпасы. Там их до сих пор хватает. Но, по словам ребят из «Кургана», Костик — хороший «черный», потому что если находит захоронение, то обязательно покажет место.
...Ну, а осенью того же 98-го года туда наведались какие-то люди, которые били себя кулаками в грудь, утверждая, что они поисковики. И они эту яму «дёрнули». По нашим данным, они подняли практически все останки. Нам рассказывали, что они вытащили даже пулемет «Максим» и забрали его. Мало того, они свалили все кости рядом, а эта яма — в десяти метрах от дороги. Потом по Шайтровщине собаки бегали с человеческими костями в зубах. Веселенькое зрелище? То есть работали практически как «чёрные». Но самое главное — они загубили почти 40 медальонов. Все мы бы, конечно, прочитать не смогли, но половину-то точно. Как потом выяснилось, эти так называемые горе-поисковики пытались прочесть медальоны, опустив их в глицерин...
На следующий год мы собрали все, что раскидали наши «чёрные» предшественники. Просеивали землю буквально сквозь пальцы, и нашли один медальон - сержанта-пулеметчика Василия Артемьевича Евдокимова. У него отыскались родственники на Алтае.
Всего с поверхности мы подняли 141 человека, вернее то, что от них осталось...
Потом мы принялись за яму, надеясь, что «чёрные» не подняли ее до конца. Нашли еще 12 человек. А медальонов всего откопали десять. Прочитать сумели лишь пять. Родственников нашли у двоих.
Один из медальонов принадлежал Петру Ивановичу Халявченко, 1900 года рождения, уроженцу г. Александрия Кировоградской области Украины. В том же 1999 году ребята из «Кургана» подняли еще одну яму. В ней, по их подсчетам, захоронено 80 человек. Медальонов обнаружили лишь два, да еще ремень, на котором была выцарапана фамилия «Репин»... У Николая Берестенникова из Иркутской области нашлись две его родные сестры...»
(«Нижегородский рабочий», июнь 2001 г.)
В 2000 году НПО было реорганизовано в Нижегородскую областную молодежную общественную поисковую организацию (НОМОПО) «Курган».
«Раскапываем бойцов. Яма прямо рядом с дорогой. Мимо едет двое местных мальчишек на велосипедах. Лет по 10-12.
А что это вы там копаете?
Бойцов.
А дайте нам один череп!
Зачем?!
Дома свечку в него поставлю – прикольно!
Езжайте-ка отсюда…»
(о весенней экспедиции 2001 г.).
«...После почти суточного путешествия я наконец-то в Белом. Осталось всего ничего - отмаршировать десяток километров до лагеря отряда (мне в поисковую экспедицию удалось выехать лишь через неделю после отъезда поисковиков). Но вскоре мой марш-бросок был прерван: навстречу вылетели бежевые «Жигули». Эту машину знает весь район - на ней ездит Сергей Жаров - главный бельский поисковик. На его счету больше трёх тысяч найденных и захороненных советских воинов. Он офицер запаса, в свое время закончил военное автомобильное училище, и поэтому ездит в любом состоянии по любым дорогам на максимальной скорости. Степень его известности в этих местах такова, что он может оставить свою машину в любом месте с ключами в замке зажигания - и никто не рискнет ее угнать. Прыгаю к Сергею - и через 10 минут я уже в лагере.
...Вот и блиндаж. О том, что он здесь есть, говорит только вмятина в земле да дыра, которую проделал провалившийся в него колесом трактор. Через дыру внутрь можно залезть. Сохранность блиндажа потрясает - если бы он не был более чем наполовину завален землей, в нем можно было бы жить. Перекрытия из трёх слоев толстенных бревен, деревянные стены, остатки двухъярусных нар...
...пока идешь через саму долину, хорошо видно, как там тлеют торфяники. В них лежат десятки неразорвавшихся боеприпасов. Периодически огонь добирается до какого-нибудь снаряда, и тот либо сгорает, образуя над болотом столб густого дыма, либо взрывается... От торфяников до нашего лагеря довольно прилично, но взрывы неплохо слышны и там. Долина Смерти до сих пор нашпигована смертью.
...В середине дня один из «стариков» отряда - тоже Андрей - приносит весть: нашел!
В небольшом окопчике под слоем песка видны человеческие кости. Три скелета. На одном сохранились остатки портупеи. Офицер. При нём находят карандаш, два ластика, полусгнивший, пробитый двумя пулями бумажник. В нем сохранились обрывки советских газет и половинка круглого зеркальца. На останках лежат две половинки капсулы смертного медальона. Они пусты. Эти трое солдат так и останутся неизвестными.
...Наш путь обратно в лагерь лежит мимо деревни Дубровка. В декабре 42-го противники зубами рвали ее друг у друга: наши - чтобы вырваться из окружения, немцы - чтобы не дать им этого сделать. Сейчас от деревни остался один дом, в котором живёт однорукий дедок. На заборе болтается советская каска, а порогом служит щит от гаубицы. Дед дает нам напиться, но в ответ на наши расспросы о здешних боях говорит, что ничего не знает. Вечером мы рассказываем об этом Жарову, и тот начинает ругаться:
Все он знает! Только говорить не хочет!
Почему?
Да у него отец полицаем был. Его наши расстреляли.
…День отвала. Собственно отвал, по терминологии археологов - это пустой грунт, полностью перелопаченный и просеянный. Но в нашем случае отвал - это последний день в поле, когда найденные останки захораниваются, а поисковики устраивают прощальный ужин.
Вечер. Стоим вокруг времянки. Останки уже в ней, присыпаны землей, сам холмик обложен камнями. Священная традиция поиска - круговая за павших. Из рук в руки передается пол-литровая кружка с водкой; не пьешь - не пей, но хотя бы обмакни губы; последний, в чьи руки придет эта кружка, должен опорожнить ее до конца. Последним оказываюсь я, но до меня она доходит почти пустая; делаю глоток и переворачиваю кружку. На могиле - тоже стаканчик с водкой, горбушка ржаного и прикуренная сигарета с отломанным фильтром - наши с фильтром не курили».
(дайджест «Понедельник», август 2002 г.)
«Рассказывает Наталья Большакова, ответственный секретарь отряда «Курган».
В поисковых экспедициях бывают ситуации, когда нервы не выдерживают даже у видавших многое за эти годы и взрослые мужчины не сдерживают слез. На одной из высоток нашли останки девушки, наверное, медсестры. Земля сохранила только длинную русую косу, которую могла носить разве что вчерашняя выпускница средней школы. Как никогда долго искали ребята хотя бы что-нибудь, какую-то вещь, указывающую на имя той девушки с косой или хотя бы место, откуда она призывалась на фронт. И ничего! Так и осталась теперь уже навеки безымянной та Варвара-краса - длинная коса.
Впрочем, случались и еще более удивительные находки, по которым поначалу делались неверные выводы о том, что человек погиб. В 2000 году под Пушкарями Тверской области ребята вели раскопки траншеи. Поднимая слой за слоем землю, неожиданно наткнулись на фляжку. А на ней — вся информация о человеке: фамилия, имя, отчество, где жил и откуда призывался. Осталось только сообщить о находке по указанным адресам. Однако во избежание ошибок вся информация, необходимая для установления личности погибшего, проверяется в военкоматах и архивах. Так было и в этот раз. И тут выяснилось, что рядовой Вольхин под Пушкарями просто потерял фляжку, а сам, живой и невредимый, дошел до Берлина, был много раз награжден».
(«Парламентская газета», июнь 2003 г.)
«...Сохранность «косточек», конечно, разная. Это в основном зависит от почвы, в которую попали. Как-то обнаружили совсем уж жуткую находку. Местный житель показал погреб, в который он собственноручно, мальчишкой, стаскивал погибших. Погреб был наглухо закрыт. Облицовка кирпичная, внизу холодные ручьи, глина. Получился эффект консервной банки. Когда открыли, увидели жуткую картину: некоторые тела даже не успели окончательно разложиться».
(«Голос ветерана», май 2004 г.)
«...Разговор с жительницей села Лубенькино привел поисковиков к старой воронке от авиационной бомбы. По ее воспоминаниям, «именно здесь была дорога, здесь и шел отряд солдат. Немецкий самолет бросил бомбу, так и погибли солдатики. Армия ушла дальше, а мы, местные жители, «стащили» погибших воинов в воронку, закидали ее ельником». Поиск погибших солдат был осложнен тем, что воронка со временем заполнилась водой, заросла камышом, но поисковиков это не останавливало. Со дна братской могилы было поднято 14 воинов и деревянный медальон, прочесть который, к сожалению, не удалось.
Немало новых сведений о войне слышат и записывают ребята из поискового отряда. Рассказ одной из жительниц деревни Жегуны указал на новое место раскопок. Во время боев на территории этой деревни погибли советские воины. После отступления немцев местные жители закопали останки советских солдат в погребе одного из сараев. В деревне Жигуны, затерявшейся в тверских лесах, уже давно никто не живет. На месте старых домов обильно растет иван-чай. Перед поисковиками встала трудная задача: найти тот сарай... Ребята долго искали, проводилась разведка щупами, были «забиты» шурфы, на удачу мало кто надеялся, но она улыбнулась новичку, девушке, первый раз выехавшей в поисковую экспедицию».
(«Нижегородский университет», сентябрь 2004 г.)
«Мы сегодня копали коров — штуки 4 примерно. Смотревший за этим дядя Ваня комментировал: «Здесь животных нет, здесь только люди... Точнее, здесь сверху лошадь, а снизу всадник... Да-да, кухня здесь была, сюда из минометов садили, лошадей побило».
(из отрядного дневника, Бельский район, лето 2007 г.).
Сергей Королев, студент 2-го курса:
«Летом я стал участником экспедиции в составе поискового отряда «Курган». Первый раз, все для меня ново. Особенно хочется отметить то чувство, которое я испытывал на протяжении всей экспедиции. Это свобода от постоянного графика, от нудных обязанностей и вообще от всего, что так надоедает мне за год.
Здесь все просто. Никто не навязывает свою позицию, не существует официальности, как всегда, непонятной смыслом своим. Этого и не нужно, так как в «Кургане» нет случайных людей. Здесь только те, кто действительно любит свой отряд, любит дело, которому он служит…».
(«Нижегородский университет», сентябрь 2007 г.)
В конце 2009 года была создана мобильная поисковая экспозиция, представляющая собой 10 передвижных стендов с фотографиями и текстами, посвященными страницам истории Великой Отечественной войны, истории «Кургана» в частности и российского поискового движения в целом. По сей день она используется как в основной экспозиции организации, так и при встречах со школьниками и молодежью.
«Десять дней с лишним мы ходили впустую – бывшие деревни Романово, Беляево, Шипарево не желали открывать свои тайны. Было перекопано много военного железа, попадались даже личные вещи бойцов, но останки не находились. Добавим сюда жарищу и духоту в лесах и оврагах (слава Богу, хоть не горело), так что на одного человека приходилось брать по 1,5-2 литра воды в день, бронебойную от жары землю, и картина будет законченной. Добавим сюда то обстоятельство, что 9 участников были абсолютными новичками.
И только в последние три дня «Воинский лес» - место, где шли ожесточенные бои наших войск в окружении в декабре 1942 года, что называется, «раскрылся»... Всего было найдено пятнадцать человек… Огромной наградой стали смертные медальоны - их было найдено два - один прочитался сразу (смолянин Петрушенко Клим Кириллович, согласно архивным данным пропавший без вести), второй, к сожалению, прочесть не удалось. От третьего медальона осталась лишь развинченная капсула - те, кто прикапывал бойцов, извлекли бланк, а развинченные половинки бросили в окопчик. Есть и одна именная вещь — лупа с надписью «Казаков».
(«Нижегородский университет», сентябрь 2010 г.)
«У нас очень удачный случай произошел в крайней экспедиции - за один день до окончания мы находим бойца, начинаем его аккуратненько выкапывать, и в конце раскопок из нагрудного кармана нам выпадает мундштук. На нем надпись – Гадалаев. Начинаем пробивать по базе данных, и выясняется, что фамилия очень редкая, дагестанская, и всего Гадалаевых, погибших на фронтах Великой Отечественной, проходит только два. Один погиб в 1944 году и в другом месте, то есть нам явно не подходит, а вот другой просто числится убитым и проходит по документам 19-й механизированной бригады, а она сражалась именно там, где мы вели раскопки. Разведчик Гадалаев Геннадий Магазанович (правильно, оказывается, Газимагомед, то есть он Геннадий просто в русской транскрипции), убит в декабре 1942 года. Чуть ли не по личным каналам подняли всех. Он дагестанец, из Хунзахского района, и буквально в течение недели нашлись родственники. Старейшины села Хуни собрались и решили: однозначно везти на родину, хоронить будем здесь. Они организовали транспортировку, и у нас человек летал туда, передал им останки. Его похоронили по мусульманскому обычаю. Собралось всё село.
В эту же экспедицию к нам приезжали две племянницы бойца Егора Пустовойта. Мы его подняли давным-давно, в 1999 году. Но из-за огромного количества разночтений и переименований мы никак не могли найти родственников. Он был уроженцем села Зарiчня Ахтырского района Сумской области Украины. Оказалось, что это село с 60-х годов называется уже Украинка, а не Зарiчня, и поэтому нам приходили ответы, что села Зарiчня в Сумской области просто нет. Но через телепрограмму «Жди меня» удалось выйти на родственников…».
(Телерадиостудия «Нижегородский меридиан», сентябрь 2013 г.).
1. Отправление в первую Бельскую экспедицию, 1993 год.
2. Младший лейтенант Шамяр Закерович Соцкин.
3. Печати 75-го иптап, по которым были установлены имена А.П. Завертайло и Ш.З. Соцкина.