Мы были первыми...
Добавлено: 05 янв 2024, 10:49
МЫ БЫЛИ ПЕРВЫМИ…
70-летию образования Калининградской области и 50-летию деятельности КРИПОО «Поиск» посвящается.
Нина Гуцал,
Председатель Совета Калининградской региональной
историко-патриотической общественной организации «Поиск».
Фото из архива организации.
«От героев былых времён…». Слова этой песни невольно вспоминаешь, когда видишь в День Победы многомиллионный «Бессмертный полк», проходящий по улицам разных городов не только нашей страны. Эти же слова, наверное, лучше всего отражают суть нашей поисковой работы: у каждого, кто защищал Родину в годы войны, должно быть имя. Не должно быть безвестных героев. Это несправедливо. А когда речь идет о разведке? Когда изначально у каждого бойца было не имя – позывной? Когда не было при них ни документов, ни даже смертного медальона, когда о маршруте разведгруппы знали единицы, когда приходилось выбрасывать десант в тыл противника в неизвестную ночную тьму, грозящую в любой момент взорваться светом прожекторов, лаем собак, автоматной очередью…
Так сложилось, что наша Калининградская региональная историко-патриотическая организация «Поиск» (КРИПОО «Поиск») начинала свою работу не с окопов, как все поисковики, а именно с восстановления боевого пути разведгрупп I-го Прибалтийского, II-го и III-го Белорусских фронтов, выяснением судеб бывших разведчиков.
Первые такие разведгруппы начали действовать ещё под Москвой в начале войны. Николай Кузнецов, Зоя Космодемьянская и многие другие герои были в их числе. К сожалению, большая часть разведчиков, не успев приобрести опыт, погибла. Второй этап – Белоруссия. Десантные группы забрасывали на оккупированную территорию республики. Они воевали и самостоятельно и в составе партизанских соединений, и вместе с подпольщиками. Вот почему среди самых опытных разведчиков, заброшенных в глубокий тыл противника, за 500 км за линию фронта, за год до прихода наших войск на территорию Восточной Пруссии большинство было москвичей и жителей Белоруссии.
В прошлом году исполнилось 70 лет образования Калининградской области. КРИПОО «Поиск» исполнилось 50. Началась наша история с Овидия Горчакова - разведчика, писателя, сценариста. Он был одним из руководителей Сещинского подполья на Брянщине, о котором многие знают по фильму «Вызываем огонь на себя», где главную роль героини Анны Морозовой сыграла Людмила Касаткина. Подпольщикам Сещи удалось завербовать работавших на немецком аэродроме поляков и чехов. Авторы сценария этого фильма О. Горчаков и известный у нас по фильму «Четыре танкиста и собака» польский писатель Януш Пшимановский.
После войны Овидий Александрович решил выяснить судьбу Ани Морозовой и с помощью Януша Пшимановского узнал, что после освобождения Сещи, Аня окончила курсы радистов и в составе разведгруппы «Джек» была заброшена в Восточную Пруссию, где и погибла перед новым 1945 годом. Впоследствии Анне Морозовой было присвоено звание Героя Советского Союза. В память об отважной подпольщице, разведчице он написал книгу «Лебединая песня» («Лебедь» - позывной Морозовой).
Калининград – Кёнигсберг - бывшая столица Восточной Пруссии. После Победы из части территории Пруссии была образована Калининградская область, остальная часть была поделена между Польшей и Литвой. Зону поисковой работы разделить невозможно. Забегая вперед скажу - мы неоднократно встречались с О.А. Горчаковым. Очень помогал нам в поисках Януш Пшимановский. При освобождении Польши погибло более 650 000 наших бойцов. Я. Пшимановский установил судьбу более 80 000 из них и выпустил книгу с указанием, где они похоронены. Во время последней нашей с ним встречи он сообщил, что готовит к изданию списки уже на 150 000 человек. Но… В Польше тоже бывали разные времена, и когда Я. Пшимановского не стало, нам так и не удалось выяснить судьбу второго издания книги, которая уже было сдана в типографию.
Первый пробный тираж книги О. Горчакова «Лебединая песня» был выпущен в Калининграде. Десятки, как тогда называли «следопытов» пошли по местам действия разведгруппы «Джек», в составе которой воевала Аня Морозова.
Здесь надо пояснить. Во-первых, сам Горчаков в составе группы не был (он в это время воевал в Померании), точного маршрута не было, указаны лишь отдельные населённые пункты привязки к местности, многие из которых не сохранились. И главное – в те годы не существовало карты области, она была, наверное, в штабах, но население доступа к картам не имело. Поэтому ходили следопыты примерно «в тот лес», даже пытались устанавливать свои вехи, которых мы потом находили множество. Но все они не имели отношения к реальным событиям. Главная заслуга следопытов – они заронили интерес жителей особой области, где не было довоенного населения, все были приезжие из разных уголков страны, к событиям, проходившим здесь в 1944-1945 годах.
Вот и учительница средней школы №24 города Калининграда Раиса Наумова, узнав, что в составе группы «Джек» был Николай Шпаков из Витебской области, откуда и она была родом, решила съездить на родину, встретиться с односельчанами, где каждый второй был или в подполье, или в партизанах, собрать сведения о Николае Шпакове. Сначала ездила одна, потом со своими учениками. Первый поход в Старое Село под Витебском и стал точкой отсчета деятельности нашей организации.
Кстати, ученики Раисы Иосифовны, участники одного из первых походов в Белоруссию Светлана Лисецкая и Сергей Синицын до сих пор работают в КРИПОО «Поиск». Только теперь уже вместе с внучкой Ликой.
Я начала свою поисковую работу лет через пять после Р. Наумовой. К тому времени возникали и другие инициативные группы, но почему-то быстро энтузиазм их заканчивался. Я нашла всех, кто до меня пытался заняться розыском хоть каких-то материалов о разведчиках. Но выяснить, почему они прекратили работу, не удавалось – отмалчивались. Попыталась опубликовать в местной печати материалы, чтобы откликнулись те, кто мог располагать хоть какими-то сведениями. Цензура сказала твердо: «Нельзя! Эта тема закрыта». Пошла по инстанциям, высоким кабинетам и услышала от самых «компетентных» органов: «А кто даст гарантию – вдруг их перевербовали? Неизвестно на кого они тут работали…».
Это сегодня они проводят собственные походы по местам, где члены КРИПОО «Поиск» установили за свой счёт, своими руками, по своим проектам памятники разведчикам. Забывая, что памятники эти не грибы после дождя, сами не выросли. А тогда несколько лет ушло на то, чтобы в одной из газет появилась маленькая заметка о том, что туристы во время похода нашли кем-то прибитую табличку на дереве, что здесь погиб командир группы «Джек» Павел Крылатых. И решили установить свой знак. Стало понятно, почему у энтузиастов так быстро опускались руки. Мне не повезло с характером – отступать не научили. В самом высоком кабинете нашёлся-таки нормальный человек. Разговор был трудным: «У вас есть доказательства, что они перевербованы? – Нет?! Вот давайте мы и будем искать истину».
Короче говоря, стена была пробита. Пусть нам не помогали, зато и явно не мешали. Организацию пришлось практически создавать заново. Но самые стойкие первопроходцы - Р. Наумова, её дочь, тоже учитель Лидия Середа, Светлана Лисецкая, Сергей Синицын и некоторые другие продолжили поисковую работу уже с нами.
Базовым костяком организации стали туристы, в основном приехавшие из Поволжья. Карт не было. Мы разбивались на группы и в выходные дни ехали в разные стороны, где удастся пройти от станции хотя бы на сотню – другую метров в лес (тогда везде были запретные зоны, а лес опутан колючей проволокой, целые массивы не разминированы). Набрасывали планы–схемы, потом собирали вместе разрозненные листочки. Это и были наши первые карты.
Начали поиск бывших разведчиков, первые из них – Н.Ф. Ридевский и Г.В. Юшкевич нашлись в Минске. Позже нашли и И.А. Целикова в Гомельской области. Привезли их в Калининград. На первую встречу собрался весь завод «Кварц». Затем нас попросили организовать встречу в институте КГТУ, в воинских частях, в училищах, школах, других предприятиях…И везде переполненные залы. Интерес к истории края у нового населения был огромный. А если удастся ещё всё услышать из первых уст!
Тогда мы знали лишь о группе «Джек», потому и уделяли ей столько внимания и первые памятники ставили поименно – командиру группы Павлу Крылатых, его заместителям Николаю Шпакову, Ивану Мельникову, мучительной смертью погибшему разведчику Иосифу Зварико. Некоторые памятники переделывали, с годами усовершенствовали. Так Шпакову установили вместо небольшой стелы шестиметровый современный памятник из нержавеющей стали. А у Павла Крылатых нынешний памятник уже четвёртый по счету.
Первые памятники создавались методом «новгородского вече» - в состав Совета КРИПОО «Поиск» входило 15 человек, а собиралось раза в три больше на такие заседания. Я предлагала вариант памятника, другие вносили коррективы… Спорили до двух-трёх часов ночи. А когда памятник, уже утверждённый, непосредственно изготавливали на заводе, то наши поисковики – токари, слесари, начальники цехов могли ещё и свои «нюансы» добавить. Так что каждый такой памятник – чисто народное, коллективное творчество. Кроме двух.
Когда к нам пришла Мария Постнова, член Союза художников, выпускница знаменитого Строгановского института мы объяснили ей, что надо создать памятники двум группам – «Вол» и «Мороз». У них всё похоже – время заброски десанта, состав групп, район действия. А судьбы разные: группа «Мороз» почти полностью погибла, а «Вол» в том составе, в котором они действовали, не потеряла ни одного человека и полностью выполнила задание.
Через несколько дней на моём столе стояли макеты двух памятников. Собралось наше «новгородское вече» и … тишина. А о чем спорить? Чётко и лаконично в каждом памятнике отразилась судьба двух групп…
Более двадцати лет проработала у нас эта уникальная художница и скульптур М. Постнова. Барельеф командующего фронтом Черняховского в центре Калининграда – её работа. Бюст П. Морозова – тоже. И множество работ во всех районах области. Она победила во всесоюзном конкурсе по созданию памятника в Чернобыле. К сожалению её уже нет с нами, а к памятникам, ею созданным, люди до сих пор несут цветы.
Один из последних памятников был установлен нами в районном центре Гвардейск. Ныне это Детско-юношеский центр, а в годы войны во время облав помещение использовало гестапо. В такую облаву попали разведчики группы «Клён» Анна Анисимова и Николай Макаров. Николай погиб на второй день, а Анну мучили ещё долго. В белорусском подполье её знали как «Ванду», эту удивительно красивую и мужественную москвичку. Доцент кафедры скульптуры Строгановского института Е. Черапкина, работающая у нас более пятнадцати лет, изготовила бронзовую плиту – барельеф. Согласовали с местной властью, решили открыть плиту во время очередного похода, но вдруг за пару дней до похода посыпался шквал звонков – директриса ДЮЦ была категорически против мемориальной плиты! Заявила даже, что выбросит её, если мы всё-таки плиту установим. Не буду вдаваться в подробности всего, что тогда происходило. Оказалось, что современная воспитательница юных патриотов боялась – а вдруг эта плита… не понравится приезжающим в город немцам! Не знаю, что тут ещё можно добавить.
Чтобы не сорвать поход и открытие мемориальной плиты (приехали родственники Анны Анисимовой, в том числе её брат, тоже радист Арсений Васильевич Анисимов готовивший её перед заброской в тыл противника) пришлось плиту вмуровывать в стену накануне вечером. А во избежание всяческих неожиданностей даже на ночь поставить пост у ДЮЦ, благо воинская часть, с которой мы работаем много лет, была рядом. Так что не думайте, что нам говорят спасибо за установленные памятники. Бывало, что их и расстреливали, и вообще пытались уничтожить. Попробуйте найти хоть где-нибудь упоминание, что эти памятники установила общественная организация на голом энтузиазме. Ни в печати, ни в одном справочнике, которых к 70-летию области вышло немало, вы не встретите упоминания о КРИПОО «Поиск», практически старейшей в стране поисковой организации, и уж точно единственной, и по масштабам, и по разносторонним направлениям деятельности. Хотя по разработанному нами маршруту по памятникам давно уже возят платные экскурсии, показывают гостям. Ведь это точно такая же визитная карточка области, как янтарь - уникальная. Да что там - при очередной перерегистрации мы больше года не могли получить документы - от нас требовали убрать из названия организации определение «патриотическая» – дескать, слово это «не котируется». Теперь снова стали все патриотами, во всяком случае, на словах. А на деле - как в ДЮЦ г. Гвардейска. При таких воспитателях молодежи стоит ли удивляться? Кстати, директриса до сих пор работает на том же месте, а вот само облупленное здание ДЮЦ и даже всю улицу местной власти пришлось отремонтировать - очень уж они не гармонировали с установленной нами мемориальной плитой. Сейчас мы устанавливаем памятники разведчикам и на территории Польши. Но об этом позже.
Спецификой нашей организации стали и традиционные походы по местам боевой славы разведчиков. Прежде всего, это был способ сбора материалов. К тому времени мы уже знали о десятках разведгрупп, заброшенных в Восточную Пруссию. Проехать по всем городам и посёлкам страны, где жили бывшие разведчики, мы не могли – средств на это не выделяли, а на наши доходы далеко не уедешь. В походе же собирались до 30 командиров и их замов разведгрупп – были и такие времена. По крупинкам из рассказов каждого из них складывалась общая картина – как, в каких условиях действовали наши десантники, всплывали новые имена, намечались новые пути поисковой работы.
Была и ещё одна важная цель таких походов – устанавливалась подлинная связь поколений. Я не понимаю смысла походов, когда едут только школьники, например, любой рассказ для них - голая теория. Или едут одни ветераны – друг другу про войну они уже давно всё рассказали. Но когда собираются ветераны войны, школьники, студенты, курсанты, военнослужащие (принимающие присягу у наших памятников во время походов), представители церкви, те, кто своими руками изготовил эти памятники, жители деревень и посёлков, где памятники установлены, бывшие разведчики, родственники их погибших товарищей и когда ты можешь получить любую информацию конкретно от того, с кем эти события происходили…Когда любой пацан может почувствовать себя потенциальным героем. Проходят десятилетия, но все, кто хоть раз побывал в наших походах, помнят их всю жизнь.
Для каждого похода готовится своя особая программа. Единственное, что повторяется, это сами памятники, которые мы посещаем, но маршрут каждый раз другой. Трудно даже придумать чего ещё не было в наших походах. В них участвовали клуб самодеятельной песни (барды), литературный театр Альберта Михайлова, ансамбль «Аюшки», фольклорный ансамбль университета имени Канта, ГИБДД, байкеры, ансамбль песни и пляски Балтийского флота – всего не перечислишь. До тысячи человек участвовало одновременно в таком походе. Впереди ГАИ, затем БТРы, десятка три «Икарусов», множество других машин, замыкали растянувшуюся километра на полтора колонну походные кухни…
А после долгого (маршрут похода более 400 километров) пути вечером на лесной поляне горит костер, притихшая молодежь внимательно слушает ветеранов, разведчиков. Всё наглядно, зримо – ведь всё, о чем они говорят, происходило именно здесь – вон на той тропе, за тем поворотом реки… А потом под гитару и скрипку! (сын разведчицы группы «Вол» В.Е. Зайцевой Владимир, тоже член нашей организации, музыкант симфонического оркестра), под шелест деревьев звучит «Бьется в тесной печурке огонь…» или «Катюша», «Десятый наш десантный батальон…». И никакие воспитательные речи не нужны, всё происходящее навсегда западает в душу.
Однажды мы вот также у костра расположились в походе на берегу Немана. Это было, когда уже между нами и Литвой возвели границу. На том берегу – темнота, ни единого огонька. Запели «Катюшу». Кто-то из темноты - с того берега начал нам робко подпевать. Потом голосов прибавилось, хоть и с литовским акцентом, но пели всё увереннее. Один из участников похода крикнул в темноту: - Эй соседи! Как вам там живется? Не скучаете без нас? – И в ответ услышали: «Скучаем. А кто нас спросил, когда заборы ставил?»… Вот так до самого рассвета и пели мы на разных берегах Немана вместе с невидимыми соседями…
В день Победы, когда в областном центре шёл парад, но авиация не участвовала по метеоусловиям, на нас в походе не упала ни одна капля дождя. И авиация в нашей программе участвовала. Такой высший пилотаж показали пилоты аэроклуба из-под Гвардейска!
Решили мы однажды сюрприз подготовить разведчикам – выбросить десант на таких же парашютах, в такой же экипировке. Ровно в назначенное время в полной тайне от всех я привела колонну, и в тот же момент над лесом появился самолёт с аэродрома Девау. На поляну, на головы участников похода посыпались парашютисты… Сначала был шок. Многие решили, что это галлюцинации, просто они ясно представили себе, о чём только что рассказывали разведчики. Потом началось такое!!! Разведчики накинулись на меня – почему не предупредила? Надо было фотоаппараты открывать, а мы рты открыли! Аэроклуб тоже подготовил свой сюрприз – следом шёл второй борт с разноцветными флагами. И наши ветераны прочитали этот шифр – это было приветствие с днём Победы.
После О. Горчакова, Н. Ридевский написал свою книгу - «Парашюты на деревьях», которую экранизировала Минская студия Белорусьфильм. Мы решили показать фильм в одном из походов. Передвижной клуб с экраном, чтобы можно было смотреть в лесу, нашли в одной из воинских частей. Десант, на этот раз, решили выбросить в максимально приближенных к подлинным условиях. Нашли подходящую поляну в стороне от населённых пунктов, согласовали с лётчиками аэроклуба. Оставалось привезти сам фильм.
В Минск поехали вдвоем с Павлом Харыбиным. Директор киностудии встретил нас приветливо, но ошарашил прямо на пороге: «А фильм уничтожен! Вот и справка имеется». Чтобы в Белоруссии уничтожили фильм о войне? Такого быть не может! Спорили несколько часов. На территорию нас упорно не пускали. За это время нашлась ещё одна справка о том, что фильм уничтожен, но… по другой причине и с другой датой! Два раза уничтожить один фильм невозможно. Мы настаивали. Рабочий день заканчивался. Уже вся студия знала, что мы ищем якобы уничтоженный фильм.
Наконец поздно вечером директор сдался, нас пустили на территорию, а он поехал домой. Мы дали слово этим замечательным людям, поэтому я и сейчас не буду раскрывать секрет, где именно и как мы нашли этот фильм. Это оказались семнадцать огромных, тяжелых, железных коробок, а рук – четыре. Территория киностудии – целый город. Как мы дотащили эти коробки до проходной – отдельная история. Но с нас потребовали пропуск! Остаться до завтра мы не могли – не успевали к началу похода. Пришлось будить директора. Он приехал в халате и тапочках. Нас выпустили с этими коробками. А надо было ещё добраться до вокзала, сесть в проходящий до отказа забитый поезд, устроить коробки на верхней боковой полке, откуда они все время стремились свалиться… Но это уже мелочи.
Первый день похода заканчивался. Солнце упорно не хотело уходить за горизонт, видимо тоже хотело посмотреть с нами фильм. После десяти вечера было всё ещё светло. Наш походный табор расположился на большой поляне, которую от поля, где пасли скот, отделяли три ряда колючей проволоки — предусмотрели в целях безопасности, чтобы десант мог приземлиться в поле. Едва дождавшись сумерек, повесили экран. На экране в сером небе летит самолёт, гул мотора, к земле потянулась цепочка парашютистов. И точно такая же картина происходит наяву. Такой же самолёт, гул над притихшим лесом. Цепочка парашютистов… Секундное замешательство. Участники похода пытались соединить две параллельные картинки в одну. На поляне застыли пораженные увиденным ученики двенадцати школ, пяти калининградских и семи из области. Всего в этот момент на поляне было 970 человек.
Плохо мы подумали о наших детях, если решили, что три ряда колючей проволоки их могут остановить. Они взяли это препятствие быстрее, чем я об этом рассказываю. Парашютистов хватали за ноги прямо в воздухе. Кто поопытнее, предпочёл прыгать в костёр, чем на «безопасное поле». Демонстрация фильма прервалась. Солдаты, «крутившие кино», тоже оказались на поле. Что происходило потом — под силу изобразить только Бондарчуку, осилившему «Войну и мир». Рёв над поляной стоял такой, что заглушил бы ни одну авиационную эскадрилью.
Прошло минут 30-40, пока все угомонились и снова уселись у экрана. Но возбуждение ребят не утихало. Снова на экране — серое небо, гул мотора над лесом, летящие из фюзеляжа самолёта десантники… И в это время поляну оглушил рёв моторов уже на земле. По просёлочной дороге к нам шла странная колонна — трактора, мотоциклы, легковушки, какие-то сельхозмашины… Я впервые видела, чтобы на мотоцикле с коляской уместились полтора десятка пассажиров. Народ был вооружен — кто лопатами, кто вилами, кто топорами, а кто с настоящим оружием приехал. Оказалось, что на фоне заката жители посёлков (километрах в 10 от поляны) увидели наш десант и пошли «брать языков»! Их была не одна сотня. До перестрелки дело не дошло. Объяснили ситуацию. Зрителей на поляне прибавилось.
Третий раз на экране в предрассветном небе летит самолёт, выбрасывает десант. Фильм состоит из двух частей. Там есть документальные вставки, где оставшиеся в живых разведчики группы «Джек» - Ридевский, Целиков и Юшкевич рассказывают о своём боевом пути. Пока на экране были артисты, смотрели более-менее сдержанно. Но вот на весь экран — ещё относительно молодые разведчики сидят рядом. Так же рядом они сейчас смотрят фильм о себе.
И вдруг тишину ночи взорвал высокий голос мальчишки лет 7-8 – «Ребята! Это же они! Смотрите, Я их узнал!». Остальные, видимо, тоже, не сразу поняли, что герои фильма, вот они, рядом. Их бы, наверное, разобрали на сувениры, если бы мы не успели спрятать разведчиков в армейской машине.
…Снова едва успокоили свой «зрительный зал», и в который уже раз пришлось «крутить кино» заново. Но уже близок был рассвет…
Никто в эту ночь, конечно, больше не спал. Все сидели у костров, снова и снова обсуждая вперемежку события из кинофильма и подлинные биографии разведчиков. Вглядывались в предрассветную темноту леса. «Ребята! А представьте, ведь это именно отсюда началась война! Может быть именно на этой поляне гудели готовые напасть на нашу страну танки… Тут недалеко был военный аэродром. Мне казалось, что война — это где-то очень давно, далеко от нас, и нас не касается. А оказывается всё очень близко», — совсем по-взрослому рассуждал подросток лет 12, подбрасывая в костёр картошку…
Местное телевидение помогло нам переписать кинофильм с профессиональных кассет на бытовые. Сделали копию и для себя. Это на всякий случай, вдруг кому-то захочется уничтожить белорусский фильм в третий раз. А вскоре этот фильм был показан уже по центральному российскому каналу. Так началась его новая жизнь. Позже мы видели его и на других центральных каналах. Не зря, значит, мы нашли его у белорусских подпольщиков.
Немало ребят после наших походов приходит в КРИПОО «Поиск», идут служить в армию, хотя раньше пытались от нее «откосить». Со многими воинскими подразделениями, в том числе особыми, нас связывает многолетняя дружба. Мы даже готовили наших поисковиков для службы в конкретных частях, они проходили специальную подготовку. Трудно найти воинскую часть, где бы мы ни побывали. Встречались с экипажами практически всех кораблей Балтийского флота. Наши поисковики выбирают профессию — Родину защищать, становятся кадровыми офицерами. Они служат сейчас не только на Балтике, но и на Северном, Черноморском, Тихоокеанском флотах, охраняют границу. Одно время действовал целый отряд до 30-ти человек, состоящий из работников милиции, в том числе СОБРа.
Ещё одно направление нашей работы сначала входило в систему подготовки для службы в армии, на флоте, авиации и спецподразделениях. А потом выделилось в отдельную программу. Моя трудовая биография начиналась в конструкторском отделе Туполева-Королёва. Нет, это — не профессия, это — диагноз. И это неизлечимо. Авиация — моё притяжение на всю жизнь. И до сих пор в небо я смотрю чаще, чем под ноги, на землю. Как только начал действовать аэроклуб на аэродроме Девау, не только я там пропадала, но и «заразила» многих поисковиков. Ну а когда лет 20 назад у нас появился свой инструктор по парашютному спорту — Евгений Трохов (юрист, историк, бывший учитель), несколько отрядов наших поисковиков подались в парашютисты. У некоторых счёт прыжкам пошёл на десятки. Но…В нынешних рыночных условиях цены на прыжки взвинтили так, не делая исключения поисковикам, что теперь поражённые «парашютной болезнью» вынуждены ездить на аэродромы Литвы и Польши, где это удовольствие в 2-3 раза дешевле.
Всего в КРИПОО «Поиск» почти полтора десятка направлений работы. Большинство поисковых организаций, кто чаще, кто реже — собираются на «Вахты» и едут на раскопки. Потом работа в архивах. Если повезёт и удаётся установить имена погибших бойцов, разыскать родственников. Разве этого мало? Зачем же все эти «побочные направления»? А я уверена, что всё это взаимосвязано. Можно съездить в пару экспедиций и считать себя поисковиком. А в следующий раз поедут уже другие. У нас же в основном состав стабильный. Работают десятилетиями, приводят своих детей и внуков, и каждый находит себе дело по душе.
Я говорила, что в основе нашей работы, походов, лежит именно туризм. Десятилетиями работают у нас такие матёрые туристы, как Валера Базаленко, Володя и Милена Скрябины, Виктор Работягин и многие другие. В организацию они пришли 40 лет назад! Сейчас у них уже внуки растут, вместе с которыми они до сих пор ходят на байдарках, на плотах, участвуют в разных соревнованиях, часто уже в качестве судей.
Без них у нас не появилось бы ещё одно направление работы — поисковый подростковый туристический лагерь. Сейчас их называют экстремальными. А тогда мы были первыми.
Помните лихие 90-е? Уничтожали заводы, фабрики, закрывались, распродавались за бесценок принадлежащие им детские сады, санатории, пионерские лагеря. Все пытались от них избавиться — не было средств на содержание. Рынки, вокзалы, теплопункты заполонили беспризорники — голодные, грязные, больные. Я думала, что такое было только при Макаренко. Но чтобы в наше время, в конце ХХ века довелось снова попасть во времена гражданской войны?
Скажете, что это к поисковой работе не имеет отношения? Как судить… Ну вырастут эти бомжи, не получившие образования, не знающие истории свой страны, своего края, озлобленные, не знающие границ между добром и злом. Из них что ли вырастут патриоты страны? Они пойдут защищать Отечество? Или за копейки снесут установленные нами с таким трудом памятники разведчикам в ближайший пункт приема металлолома? Уж поисковиками они не станут точно.
Когда я пришла к мэру Калининграда В. Шипову с предложением открыть свой поисковый подростковый турлагерь для трудных подростков, он посмотрел на меня как на сумасшедшую. Долго молчал, потом спросил – «Что происходит в стране, знаешь? Что твориться на улице, видишь? Люди зарплату не получают месяцами. Какой лагерь? Почти все лагеря уже закрылись…».
Единственный, кто меня тогда выслушал, а главное — понял и поддержал, был губернатор Юрий Маточкин, которого мы никогда не забываем. Уже он уговаривал мэра, но Виталий Валентинович оказался упрямым. Мы могли бы раньше открыть свой лагерь, но силы ушли на споры, время было упущено.
К следующему сезону готовились основательно. Во-первых, разработали собственную программу, в которую входило три десятка направлений — от основ туртехники, оказания первой медицинской помощи, изучения местной флоры и фауны, истории войны, истории края, и, конечно, разведгрупп, до школы выживания в экстремальных условиях. За год до открытия набрали штат инструкторов, в основном из своих туристов и студентов университета имени Канта (историков и программистов), которым нужна была практика. К преподаванию привлекли специалистов, в том числе, преподавателей этого же университета.
С самого начала на должность начальника лагеря мне стали предлагать учителей школ, даже директоров. Но я твердо знала, что возглавить лагерь должен турист. Мы такого нашли. Он оказался ещё и учителем в школе, но главное — турист со стажем.
Тогда же к нам пришла и преподаватель кафедры биологии университета им. Канта, эколог, биолог Роза Хрыпова, которая эти предметы преподавала и в нашем лагере. Ребята должны были уметь отыскивать съедобные, лекарственные растения в лесу и т. п. Вот так пришла более 20 лет назад и до сих пор у нас работает. Роза Никитична — известный бард, победитель многих конкурсов. Она стала победителем во всех четырёх номинациях всероссийского конкурса патриотической песни.
Наконец мэр дал «добро». Смету составляли спецы из мэрии. Конечно, она оказалась далека от жизни. Лагерь был рассчитан на 150 детей. В первые же дни местная милиция, узнав о нас, собрала со всей округи всех, кто отравлял им жизнь, и просто высадила их на территории нашего лагеря. В итоге ребят стало почти в три раза больше.
И вот они стоят перед нами на первой своей линейке, точнее в кругу. Первые дни студенты-инструкторы не знали, что делать с этой оравой. Они-то думали, что будут иметь дело с домашними детьми. Пришлось человек двадцать молодых поисковиков привезти в лагерь, чтобы он был хоть как-то управляем. Подробности этого нашего педагогического опыта — отдельная тема. Вот только некоторые штрихи.
Первые наши «туристы» ставили палатку почти за час, любая полоса препятствий была для них непреодолима, у каждого куча болячек — медикам работы хватало. 14 и 15-летние ребята не выдерживали в обычном тренировочном походе. О знаниях в области истории, географии, биологии, ботаники и т. п. говорить не приходится — на нуле. И это — будущие защитники Отечества?
Помню, как в жаркий день решили сделать для них окрошку. Продукты все свежие, брали у местных жителей. Повар (выделенный штабом армии) раскладывал всё по тарелкам, заливал холодным квасом, сверху сметана и укроп. Ребята долго смотрели на тарелки — «Это ещё что?» - «Окрошка», - отвечает повар. – «Какая ещё «крошка»? Салат отдельно, квас — отдельно. Такой салат испортили». До сих пор у нас бытует эта рожденная в лагере поговорка. Просто эти ребята с улицы никогда не видели окрошки. Как не пробовали на вкус и торта, когда впервые отмечали в лагере день именинника. Такие были те перестроечные девяностые…
Четко разделить на смены в тот раз лагерь не удалось. Практически все оставались на всё лето. Приезжали к нам проверяющие и удивлялись — живут в палатках, готовят на полевых кухнях, на костре. По сравнению со стационарным лагерем — это просто первобытная стоянка. Но детей отсюда не вытащить, приезжали сами. Даже дети областного начальства, когда их забрали из нашего лагеря и повезли в Анапу, сбежали по дороге и вернулись к нам. Главное — за лето все освоили основы туртехники, выдерживали многодневные походы, всегда могли найти в походе воду, лекарственные и съедобные растения, знали историю своего края, научились ориентироваться в лесу и в любой местности. Конечно, знали о военных событиях нашей специфической области. Работали, благоустраивали территорию вокруг установленных КРИПОО «Поиск» памятников разведчикам, на братских могилах, которых у нас немало. Уроки школы выживания в прямом смысле позже помогли некоторым и них сохранить жизнь. И ни одного ЧП за всё время работы лагеря.
В день Авиации мы весь лагерь вывезли в авиачасть. Ребятам разрешили даже побывать в кабинах пилотов. Уговорили командира части поднять ребят в небо. И тут выяснилось, что не только ребята, но и их инструкторы-студенты, никогда не летали на самолётах. Спасибо ещё раз командиру части — слово своё сдержал. И первый свой полёт в тот день совершил весь лагерь. А некоторые из тех ребят, что впервые в тот раз соприкоснулись с авиацией, выбрали себе этот жизненный путь.
После второго летнего сезона меня вместе со старшим инструктором лагеря пригласили в Петрозаводск на совещание педагогов-новаторов. Мы пытались объяснить, что не имеем к этим профессионалам никакого отношения, всё придумали сами. Нам на двоих дали двадцать минут, чтобы рассказать о лагере. На экране в это время демонстрировались видеозаписи из жизни лагеря.
На сцене мы с Романом стояли не один час, а вопросы всё продолжали задавать. Министерством образования наш лагерь был признан лучшим. Опыт его работы рекомендовали другим областям, и на следующий год по нашей программе открылись уже десятки лагерей. У нас же решено было открыть на базе лагеря экспериментальный центр. Большую часть финансирования брала на себя Москва. Но… Сменилась местная власть. Ушли Маточкин и Шипов, а новым руководителям наш уникальный лагерь оказался не нужен. Инициатива, как известно, наказуема.
Продолжение следует…
1.
2.Памятник группе «Вол». Автор - М. Постнова.
3.Памятник группе «Мороз». Автор - М. Постнова.
70-летию образования Калининградской области и 50-летию деятельности КРИПОО «Поиск» посвящается.
Нина Гуцал,
Председатель Совета Калининградской региональной
историко-патриотической общественной организации «Поиск».
Фото из архива организации.
«От героев былых времён…». Слова этой песни невольно вспоминаешь, когда видишь в День Победы многомиллионный «Бессмертный полк», проходящий по улицам разных городов не только нашей страны. Эти же слова, наверное, лучше всего отражают суть нашей поисковой работы: у каждого, кто защищал Родину в годы войны, должно быть имя. Не должно быть безвестных героев. Это несправедливо. А когда речь идет о разведке? Когда изначально у каждого бойца было не имя – позывной? Когда не было при них ни документов, ни даже смертного медальона, когда о маршруте разведгруппы знали единицы, когда приходилось выбрасывать десант в тыл противника в неизвестную ночную тьму, грозящую в любой момент взорваться светом прожекторов, лаем собак, автоматной очередью…
Так сложилось, что наша Калининградская региональная историко-патриотическая организация «Поиск» (КРИПОО «Поиск») начинала свою работу не с окопов, как все поисковики, а именно с восстановления боевого пути разведгрупп I-го Прибалтийского, II-го и III-го Белорусских фронтов, выяснением судеб бывших разведчиков.
Первые такие разведгруппы начали действовать ещё под Москвой в начале войны. Николай Кузнецов, Зоя Космодемьянская и многие другие герои были в их числе. К сожалению, большая часть разведчиков, не успев приобрести опыт, погибла. Второй этап – Белоруссия. Десантные группы забрасывали на оккупированную территорию республики. Они воевали и самостоятельно и в составе партизанских соединений, и вместе с подпольщиками. Вот почему среди самых опытных разведчиков, заброшенных в глубокий тыл противника, за 500 км за линию фронта, за год до прихода наших войск на территорию Восточной Пруссии большинство было москвичей и жителей Белоруссии.
В прошлом году исполнилось 70 лет образования Калининградской области. КРИПОО «Поиск» исполнилось 50. Началась наша история с Овидия Горчакова - разведчика, писателя, сценариста. Он был одним из руководителей Сещинского подполья на Брянщине, о котором многие знают по фильму «Вызываем огонь на себя», где главную роль героини Анны Морозовой сыграла Людмила Касаткина. Подпольщикам Сещи удалось завербовать работавших на немецком аэродроме поляков и чехов. Авторы сценария этого фильма О. Горчаков и известный у нас по фильму «Четыре танкиста и собака» польский писатель Януш Пшимановский.
После войны Овидий Александрович решил выяснить судьбу Ани Морозовой и с помощью Януша Пшимановского узнал, что после освобождения Сещи, Аня окончила курсы радистов и в составе разведгруппы «Джек» была заброшена в Восточную Пруссию, где и погибла перед новым 1945 годом. Впоследствии Анне Морозовой было присвоено звание Героя Советского Союза. В память об отважной подпольщице, разведчице он написал книгу «Лебединая песня» («Лебедь» - позывной Морозовой).
Калининград – Кёнигсберг - бывшая столица Восточной Пруссии. После Победы из части территории Пруссии была образована Калининградская область, остальная часть была поделена между Польшей и Литвой. Зону поисковой работы разделить невозможно. Забегая вперед скажу - мы неоднократно встречались с О.А. Горчаковым. Очень помогал нам в поисках Януш Пшимановский. При освобождении Польши погибло более 650 000 наших бойцов. Я. Пшимановский установил судьбу более 80 000 из них и выпустил книгу с указанием, где они похоронены. Во время последней нашей с ним встречи он сообщил, что готовит к изданию списки уже на 150 000 человек. Но… В Польше тоже бывали разные времена, и когда Я. Пшимановского не стало, нам так и не удалось выяснить судьбу второго издания книги, которая уже было сдана в типографию.
Первый пробный тираж книги О. Горчакова «Лебединая песня» был выпущен в Калининграде. Десятки, как тогда называли «следопытов» пошли по местам действия разведгруппы «Джек», в составе которой воевала Аня Морозова.
Здесь надо пояснить. Во-первых, сам Горчаков в составе группы не был (он в это время воевал в Померании), точного маршрута не было, указаны лишь отдельные населённые пункты привязки к местности, многие из которых не сохранились. И главное – в те годы не существовало карты области, она была, наверное, в штабах, но население доступа к картам не имело. Поэтому ходили следопыты примерно «в тот лес», даже пытались устанавливать свои вехи, которых мы потом находили множество. Но все они не имели отношения к реальным событиям. Главная заслуга следопытов – они заронили интерес жителей особой области, где не было довоенного населения, все были приезжие из разных уголков страны, к событиям, проходившим здесь в 1944-1945 годах.
Вот и учительница средней школы №24 города Калининграда Раиса Наумова, узнав, что в составе группы «Джек» был Николай Шпаков из Витебской области, откуда и она была родом, решила съездить на родину, встретиться с односельчанами, где каждый второй был или в подполье, или в партизанах, собрать сведения о Николае Шпакове. Сначала ездила одна, потом со своими учениками. Первый поход в Старое Село под Витебском и стал точкой отсчета деятельности нашей организации.
Кстати, ученики Раисы Иосифовны, участники одного из первых походов в Белоруссию Светлана Лисецкая и Сергей Синицын до сих пор работают в КРИПОО «Поиск». Только теперь уже вместе с внучкой Ликой.
Я начала свою поисковую работу лет через пять после Р. Наумовой. К тому времени возникали и другие инициативные группы, но почему-то быстро энтузиазм их заканчивался. Я нашла всех, кто до меня пытался заняться розыском хоть каких-то материалов о разведчиках. Но выяснить, почему они прекратили работу, не удавалось – отмалчивались. Попыталась опубликовать в местной печати материалы, чтобы откликнулись те, кто мог располагать хоть какими-то сведениями. Цензура сказала твердо: «Нельзя! Эта тема закрыта». Пошла по инстанциям, высоким кабинетам и услышала от самых «компетентных» органов: «А кто даст гарантию – вдруг их перевербовали? Неизвестно на кого они тут работали…».
Это сегодня они проводят собственные походы по местам, где члены КРИПОО «Поиск» установили за свой счёт, своими руками, по своим проектам памятники разведчикам. Забывая, что памятники эти не грибы после дождя, сами не выросли. А тогда несколько лет ушло на то, чтобы в одной из газет появилась маленькая заметка о том, что туристы во время похода нашли кем-то прибитую табличку на дереве, что здесь погиб командир группы «Джек» Павел Крылатых. И решили установить свой знак. Стало понятно, почему у энтузиастов так быстро опускались руки. Мне не повезло с характером – отступать не научили. В самом высоком кабинете нашёлся-таки нормальный человек. Разговор был трудным: «У вас есть доказательства, что они перевербованы? – Нет?! Вот давайте мы и будем искать истину».
Короче говоря, стена была пробита. Пусть нам не помогали, зато и явно не мешали. Организацию пришлось практически создавать заново. Но самые стойкие первопроходцы - Р. Наумова, её дочь, тоже учитель Лидия Середа, Светлана Лисецкая, Сергей Синицын и некоторые другие продолжили поисковую работу уже с нами.
Базовым костяком организации стали туристы, в основном приехавшие из Поволжья. Карт не было. Мы разбивались на группы и в выходные дни ехали в разные стороны, где удастся пройти от станции хотя бы на сотню – другую метров в лес (тогда везде были запретные зоны, а лес опутан колючей проволокой, целые массивы не разминированы). Набрасывали планы–схемы, потом собирали вместе разрозненные листочки. Это и были наши первые карты.
Начали поиск бывших разведчиков, первые из них – Н.Ф. Ридевский и Г.В. Юшкевич нашлись в Минске. Позже нашли и И.А. Целикова в Гомельской области. Привезли их в Калининград. На первую встречу собрался весь завод «Кварц». Затем нас попросили организовать встречу в институте КГТУ, в воинских частях, в училищах, школах, других предприятиях…И везде переполненные залы. Интерес к истории края у нового населения был огромный. А если удастся ещё всё услышать из первых уст!
Тогда мы знали лишь о группе «Джек», потому и уделяли ей столько внимания и первые памятники ставили поименно – командиру группы Павлу Крылатых, его заместителям Николаю Шпакову, Ивану Мельникову, мучительной смертью погибшему разведчику Иосифу Зварико. Некоторые памятники переделывали, с годами усовершенствовали. Так Шпакову установили вместо небольшой стелы шестиметровый современный памятник из нержавеющей стали. А у Павла Крылатых нынешний памятник уже четвёртый по счету.
Первые памятники создавались методом «новгородского вече» - в состав Совета КРИПОО «Поиск» входило 15 человек, а собиралось раза в три больше на такие заседания. Я предлагала вариант памятника, другие вносили коррективы… Спорили до двух-трёх часов ночи. А когда памятник, уже утверждённый, непосредственно изготавливали на заводе, то наши поисковики – токари, слесари, начальники цехов могли ещё и свои «нюансы» добавить. Так что каждый такой памятник – чисто народное, коллективное творчество. Кроме двух.
Когда к нам пришла Мария Постнова, член Союза художников, выпускница знаменитого Строгановского института мы объяснили ей, что надо создать памятники двум группам – «Вол» и «Мороз». У них всё похоже – время заброски десанта, состав групп, район действия. А судьбы разные: группа «Мороз» почти полностью погибла, а «Вол» в том составе, в котором они действовали, не потеряла ни одного человека и полностью выполнила задание.
Через несколько дней на моём столе стояли макеты двух памятников. Собралось наше «новгородское вече» и … тишина. А о чем спорить? Чётко и лаконично в каждом памятнике отразилась судьба двух групп…
Более двадцати лет проработала у нас эта уникальная художница и скульптур М. Постнова. Барельеф командующего фронтом Черняховского в центре Калининграда – её работа. Бюст П. Морозова – тоже. И множество работ во всех районах области. Она победила во всесоюзном конкурсе по созданию памятника в Чернобыле. К сожалению её уже нет с нами, а к памятникам, ею созданным, люди до сих пор несут цветы.
Один из последних памятников был установлен нами в районном центре Гвардейск. Ныне это Детско-юношеский центр, а в годы войны во время облав помещение использовало гестапо. В такую облаву попали разведчики группы «Клён» Анна Анисимова и Николай Макаров. Николай погиб на второй день, а Анну мучили ещё долго. В белорусском подполье её знали как «Ванду», эту удивительно красивую и мужественную москвичку. Доцент кафедры скульптуры Строгановского института Е. Черапкина, работающая у нас более пятнадцати лет, изготовила бронзовую плиту – барельеф. Согласовали с местной властью, решили открыть плиту во время очередного похода, но вдруг за пару дней до похода посыпался шквал звонков – директриса ДЮЦ была категорически против мемориальной плиты! Заявила даже, что выбросит её, если мы всё-таки плиту установим. Не буду вдаваться в подробности всего, что тогда происходило. Оказалось, что современная воспитательница юных патриотов боялась – а вдруг эта плита… не понравится приезжающим в город немцам! Не знаю, что тут ещё можно добавить.
Чтобы не сорвать поход и открытие мемориальной плиты (приехали родственники Анны Анисимовой, в том числе её брат, тоже радист Арсений Васильевич Анисимов готовивший её перед заброской в тыл противника) пришлось плиту вмуровывать в стену накануне вечером. А во избежание всяческих неожиданностей даже на ночь поставить пост у ДЮЦ, благо воинская часть, с которой мы работаем много лет, была рядом. Так что не думайте, что нам говорят спасибо за установленные памятники. Бывало, что их и расстреливали, и вообще пытались уничтожить. Попробуйте найти хоть где-нибудь упоминание, что эти памятники установила общественная организация на голом энтузиазме. Ни в печати, ни в одном справочнике, которых к 70-летию области вышло немало, вы не встретите упоминания о КРИПОО «Поиск», практически старейшей в стране поисковой организации, и уж точно единственной, и по масштабам, и по разносторонним направлениям деятельности. Хотя по разработанному нами маршруту по памятникам давно уже возят платные экскурсии, показывают гостям. Ведь это точно такая же визитная карточка области, как янтарь - уникальная. Да что там - при очередной перерегистрации мы больше года не могли получить документы - от нас требовали убрать из названия организации определение «патриотическая» – дескать, слово это «не котируется». Теперь снова стали все патриотами, во всяком случае, на словах. А на деле - как в ДЮЦ г. Гвардейска. При таких воспитателях молодежи стоит ли удивляться? Кстати, директриса до сих пор работает на том же месте, а вот само облупленное здание ДЮЦ и даже всю улицу местной власти пришлось отремонтировать - очень уж они не гармонировали с установленной нами мемориальной плитой. Сейчас мы устанавливаем памятники разведчикам и на территории Польши. Но об этом позже.
Спецификой нашей организации стали и традиционные походы по местам боевой славы разведчиков. Прежде всего, это был способ сбора материалов. К тому времени мы уже знали о десятках разведгрупп, заброшенных в Восточную Пруссию. Проехать по всем городам и посёлкам страны, где жили бывшие разведчики, мы не могли – средств на это не выделяли, а на наши доходы далеко не уедешь. В походе же собирались до 30 командиров и их замов разведгрупп – были и такие времена. По крупинкам из рассказов каждого из них складывалась общая картина – как, в каких условиях действовали наши десантники, всплывали новые имена, намечались новые пути поисковой работы.
Была и ещё одна важная цель таких походов – устанавливалась подлинная связь поколений. Я не понимаю смысла походов, когда едут только школьники, например, любой рассказ для них - голая теория. Или едут одни ветераны – друг другу про войну они уже давно всё рассказали. Но когда собираются ветераны войны, школьники, студенты, курсанты, военнослужащие (принимающие присягу у наших памятников во время походов), представители церкви, те, кто своими руками изготовил эти памятники, жители деревень и посёлков, где памятники установлены, бывшие разведчики, родственники их погибших товарищей и когда ты можешь получить любую информацию конкретно от того, с кем эти события происходили…Когда любой пацан может почувствовать себя потенциальным героем. Проходят десятилетия, но все, кто хоть раз побывал в наших походах, помнят их всю жизнь.
Для каждого похода готовится своя особая программа. Единственное, что повторяется, это сами памятники, которые мы посещаем, но маршрут каждый раз другой. Трудно даже придумать чего ещё не было в наших походах. В них участвовали клуб самодеятельной песни (барды), литературный театр Альберта Михайлова, ансамбль «Аюшки», фольклорный ансамбль университета имени Канта, ГИБДД, байкеры, ансамбль песни и пляски Балтийского флота – всего не перечислишь. До тысячи человек участвовало одновременно в таком походе. Впереди ГАИ, затем БТРы, десятка три «Икарусов», множество других машин, замыкали растянувшуюся километра на полтора колонну походные кухни…
А после долгого (маршрут похода более 400 километров) пути вечером на лесной поляне горит костер, притихшая молодежь внимательно слушает ветеранов, разведчиков. Всё наглядно, зримо – ведь всё, о чем они говорят, происходило именно здесь – вон на той тропе, за тем поворотом реки… А потом под гитару и скрипку! (сын разведчицы группы «Вол» В.Е. Зайцевой Владимир, тоже член нашей организации, музыкант симфонического оркестра), под шелест деревьев звучит «Бьется в тесной печурке огонь…» или «Катюша», «Десятый наш десантный батальон…». И никакие воспитательные речи не нужны, всё происходящее навсегда западает в душу.
Однажды мы вот также у костра расположились в походе на берегу Немана. Это было, когда уже между нами и Литвой возвели границу. На том берегу – темнота, ни единого огонька. Запели «Катюшу». Кто-то из темноты - с того берега начал нам робко подпевать. Потом голосов прибавилось, хоть и с литовским акцентом, но пели всё увереннее. Один из участников похода крикнул в темноту: - Эй соседи! Как вам там живется? Не скучаете без нас? – И в ответ услышали: «Скучаем. А кто нас спросил, когда заборы ставил?»… Вот так до самого рассвета и пели мы на разных берегах Немана вместе с невидимыми соседями…
В день Победы, когда в областном центре шёл парад, но авиация не участвовала по метеоусловиям, на нас в походе не упала ни одна капля дождя. И авиация в нашей программе участвовала. Такой высший пилотаж показали пилоты аэроклуба из-под Гвардейска!
Решили мы однажды сюрприз подготовить разведчикам – выбросить десант на таких же парашютах, в такой же экипировке. Ровно в назначенное время в полной тайне от всех я привела колонну, и в тот же момент над лесом появился самолёт с аэродрома Девау. На поляну, на головы участников похода посыпались парашютисты… Сначала был шок. Многие решили, что это галлюцинации, просто они ясно представили себе, о чём только что рассказывали разведчики. Потом началось такое!!! Разведчики накинулись на меня – почему не предупредила? Надо было фотоаппараты открывать, а мы рты открыли! Аэроклуб тоже подготовил свой сюрприз – следом шёл второй борт с разноцветными флагами. И наши ветераны прочитали этот шифр – это было приветствие с днём Победы.
После О. Горчакова, Н. Ридевский написал свою книгу - «Парашюты на деревьях», которую экранизировала Минская студия Белорусьфильм. Мы решили показать фильм в одном из походов. Передвижной клуб с экраном, чтобы можно было смотреть в лесу, нашли в одной из воинских частей. Десант, на этот раз, решили выбросить в максимально приближенных к подлинным условиях. Нашли подходящую поляну в стороне от населённых пунктов, согласовали с лётчиками аэроклуба. Оставалось привезти сам фильм.
В Минск поехали вдвоем с Павлом Харыбиным. Директор киностудии встретил нас приветливо, но ошарашил прямо на пороге: «А фильм уничтожен! Вот и справка имеется». Чтобы в Белоруссии уничтожили фильм о войне? Такого быть не может! Спорили несколько часов. На территорию нас упорно не пускали. За это время нашлась ещё одна справка о том, что фильм уничтожен, но… по другой причине и с другой датой! Два раза уничтожить один фильм невозможно. Мы настаивали. Рабочий день заканчивался. Уже вся студия знала, что мы ищем якобы уничтоженный фильм.
Наконец поздно вечером директор сдался, нас пустили на территорию, а он поехал домой. Мы дали слово этим замечательным людям, поэтому я и сейчас не буду раскрывать секрет, где именно и как мы нашли этот фильм. Это оказались семнадцать огромных, тяжелых, железных коробок, а рук – четыре. Территория киностудии – целый город. Как мы дотащили эти коробки до проходной – отдельная история. Но с нас потребовали пропуск! Остаться до завтра мы не могли – не успевали к началу похода. Пришлось будить директора. Он приехал в халате и тапочках. Нас выпустили с этими коробками. А надо было ещё добраться до вокзала, сесть в проходящий до отказа забитый поезд, устроить коробки на верхней боковой полке, откуда они все время стремились свалиться… Но это уже мелочи.
Первый день похода заканчивался. Солнце упорно не хотело уходить за горизонт, видимо тоже хотело посмотреть с нами фильм. После десяти вечера было всё ещё светло. Наш походный табор расположился на большой поляне, которую от поля, где пасли скот, отделяли три ряда колючей проволоки — предусмотрели в целях безопасности, чтобы десант мог приземлиться в поле. Едва дождавшись сумерек, повесили экран. На экране в сером небе летит самолёт, гул мотора, к земле потянулась цепочка парашютистов. И точно такая же картина происходит наяву. Такой же самолёт, гул над притихшим лесом. Цепочка парашютистов… Секундное замешательство. Участники похода пытались соединить две параллельные картинки в одну. На поляне застыли пораженные увиденным ученики двенадцати школ, пяти калининградских и семи из области. Всего в этот момент на поляне было 970 человек.
Плохо мы подумали о наших детях, если решили, что три ряда колючей проволоки их могут остановить. Они взяли это препятствие быстрее, чем я об этом рассказываю. Парашютистов хватали за ноги прямо в воздухе. Кто поопытнее, предпочёл прыгать в костёр, чем на «безопасное поле». Демонстрация фильма прервалась. Солдаты, «крутившие кино», тоже оказались на поле. Что происходило потом — под силу изобразить только Бондарчуку, осилившему «Войну и мир». Рёв над поляной стоял такой, что заглушил бы ни одну авиационную эскадрилью.
Прошло минут 30-40, пока все угомонились и снова уселись у экрана. Но возбуждение ребят не утихало. Снова на экране — серое небо, гул мотора над лесом, летящие из фюзеляжа самолёта десантники… И в это время поляну оглушил рёв моторов уже на земле. По просёлочной дороге к нам шла странная колонна — трактора, мотоциклы, легковушки, какие-то сельхозмашины… Я впервые видела, чтобы на мотоцикле с коляской уместились полтора десятка пассажиров. Народ был вооружен — кто лопатами, кто вилами, кто топорами, а кто с настоящим оружием приехал. Оказалось, что на фоне заката жители посёлков (километрах в 10 от поляны) увидели наш десант и пошли «брать языков»! Их была не одна сотня. До перестрелки дело не дошло. Объяснили ситуацию. Зрителей на поляне прибавилось.
Третий раз на экране в предрассветном небе летит самолёт, выбрасывает десант. Фильм состоит из двух частей. Там есть документальные вставки, где оставшиеся в живых разведчики группы «Джек» - Ридевский, Целиков и Юшкевич рассказывают о своём боевом пути. Пока на экране были артисты, смотрели более-менее сдержанно. Но вот на весь экран — ещё относительно молодые разведчики сидят рядом. Так же рядом они сейчас смотрят фильм о себе.
И вдруг тишину ночи взорвал высокий голос мальчишки лет 7-8 – «Ребята! Это же они! Смотрите, Я их узнал!». Остальные, видимо, тоже, не сразу поняли, что герои фильма, вот они, рядом. Их бы, наверное, разобрали на сувениры, если бы мы не успели спрятать разведчиков в армейской машине.
…Снова едва успокоили свой «зрительный зал», и в который уже раз пришлось «крутить кино» заново. Но уже близок был рассвет…
Никто в эту ночь, конечно, больше не спал. Все сидели у костров, снова и снова обсуждая вперемежку события из кинофильма и подлинные биографии разведчиков. Вглядывались в предрассветную темноту леса. «Ребята! А представьте, ведь это именно отсюда началась война! Может быть именно на этой поляне гудели готовые напасть на нашу страну танки… Тут недалеко был военный аэродром. Мне казалось, что война — это где-то очень давно, далеко от нас, и нас не касается. А оказывается всё очень близко», — совсем по-взрослому рассуждал подросток лет 12, подбрасывая в костёр картошку…
Местное телевидение помогло нам переписать кинофильм с профессиональных кассет на бытовые. Сделали копию и для себя. Это на всякий случай, вдруг кому-то захочется уничтожить белорусский фильм в третий раз. А вскоре этот фильм был показан уже по центральному российскому каналу. Так началась его новая жизнь. Позже мы видели его и на других центральных каналах. Не зря, значит, мы нашли его у белорусских подпольщиков.
Немало ребят после наших походов приходит в КРИПОО «Поиск», идут служить в армию, хотя раньше пытались от нее «откосить». Со многими воинскими подразделениями, в том числе особыми, нас связывает многолетняя дружба. Мы даже готовили наших поисковиков для службы в конкретных частях, они проходили специальную подготовку. Трудно найти воинскую часть, где бы мы ни побывали. Встречались с экипажами практически всех кораблей Балтийского флота. Наши поисковики выбирают профессию — Родину защищать, становятся кадровыми офицерами. Они служат сейчас не только на Балтике, но и на Северном, Черноморском, Тихоокеанском флотах, охраняют границу. Одно время действовал целый отряд до 30-ти человек, состоящий из работников милиции, в том числе СОБРа.
Ещё одно направление нашей работы сначала входило в систему подготовки для службы в армии, на флоте, авиации и спецподразделениях. А потом выделилось в отдельную программу. Моя трудовая биография начиналась в конструкторском отделе Туполева-Королёва. Нет, это — не профессия, это — диагноз. И это неизлечимо. Авиация — моё притяжение на всю жизнь. И до сих пор в небо я смотрю чаще, чем под ноги, на землю. Как только начал действовать аэроклуб на аэродроме Девау, не только я там пропадала, но и «заразила» многих поисковиков. Ну а когда лет 20 назад у нас появился свой инструктор по парашютному спорту — Евгений Трохов (юрист, историк, бывший учитель), несколько отрядов наших поисковиков подались в парашютисты. У некоторых счёт прыжкам пошёл на десятки. Но…В нынешних рыночных условиях цены на прыжки взвинтили так, не делая исключения поисковикам, что теперь поражённые «парашютной болезнью» вынуждены ездить на аэродромы Литвы и Польши, где это удовольствие в 2-3 раза дешевле.
Всего в КРИПОО «Поиск» почти полтора десятка направлений работы. Большинство поисковых организаций, кто чаще, кто реже — собираются на «Вахты» и едут на раскопки. Потом работа в архивах. Если повезёт и удаётся установить имена погибших бойцов, разыскать родственников. Разве этого мало? Зачем же все эти «побочные направления»? А я уверена, что всё это взаимосвязано. Можно съездить в пару экспедиций и считать себя поисковиком. А в следующий раз поедут уже другие. У нас же в основном состав стабильный. Работают десятилетиями, приводят своих детей и внуков, и каждый находит себе дело по душе.
Я говорила, что в основе нашей работы, походов, лежит именно туризм. Десятилетиями работают у нас такие матёрые туристы, как Валера Базаленко, Володя и Милена Скрябины, Виктор Работягин и многие другие. В организацию они пришли 40 лет назад! Сейчас у них уже внуки растут, вместе с которыми они до сих пор ходят на байдарках, на плотах, участвуют в разных соревнованиях, часто уже в качестве судей.
Без них у нас не появилось бы ещё одно направление работы — поисковый подростковый туристический лагерь. Сейчас их называют экстремальными. А тогда мы были первыми.
Помните лихие 90-е? Уничтожали заводы, фабрики, закрывались, распродавались за бесценок принадлежащие им детские сады, санатории, пионерские лагеря. Все пытались от них избавиться — не было средств на содержание. Рынки, вокзалы, теплопункты заполонили беспризорники — голодные, грязные, больные. Я думала, что такое было только при Макаренко. Но чтобы в наше время, в конце ХХ века довелось снова попасть во времена гражданской войны?
Скажете, что это к поисковой работе не имеет отношения? Как судить… Ну вырастут эти бомжи, не получившие образования, не знающие истории свой страны, своего края, озлобленные, не знающие границ между добром и злом. Из них что ли вырастут патриоты страны? Они пойдут защищать Отечество? Или за копейки снесут установленные нами с таким трудом памятники разведчикам в ближайший пункт приема металлолома? Уж поисковиками они не станут точно.
Когда я пришла к мэру Калининграда В. Шипову с предложением открыть свой поисковый подростковый турлагерь для трудных подростков, он посмотрел на меня как на сумасшедшую. Долго молчал, потом спросил – «Что происходит в стране, знаешь? Что твориться на улице, видишь? Люди зарплату не получают месяцами. Какой лагерь? Почти все лагеря уже закрылись…».
Единственный, кто меня тогда выслушал, а главное — понял и поддержал, был губернатор Юрий Маточкин, которого мы никогда не забываем. Уже он уговаривал мэра, но Виталий Валентинович оказался упрямым. Мы могли бы раньше открыть свой лагерь, но силы ушли на споры, время было упущено.
К следующему сезону готовились основательно. Во-первых, разработали собственную программу, в которую входило три десятка направлений — от основ туртехники, оказания первой медицинской помощи, изучения местной флоры и фауны, истории войны, истории края, и, конечно, разведгрупп, до школы выживания в экстремальных условиях. За год до открытия набрали штат инструкторов, в основном из своих туристов и студентов университета имени Канта (историков и программистов), которым нужна была практика. К преподаванию привлекли специалистов, в том числе, преподавателей этого же университета.
С самого начала на должность начальника лагеря мне стали предлагать учителей школ, даже директоров. Но я твердо знала, что возглавить лагерь должен турист. Мы такого нашли. Он оказался ещё и учителем в школе, но главное — турист со стажем.
Тогда же к нам пришла и преподаватель кафедры биологии университета им. Канта, эколог, биолог Роза Хрыпова, которая эти предметы преподавала и в нашем лагере. Ребята должны были уметь отыскивать съедобные, лекарственные растения в лесу и т. п. Вот так пришла более 20 лет назад и до сих пор у нас работает. Роза Никитична — известный бард, победитель многих конкурсов. Она стала победителем во всех четырёх номинациях всероссийского конкурса патриотической песни.
Наконец мэр дал «добро». Смету составляли спецы из мэрии. Конечно, она оказалась далека от жизни. Лагерь был рассчитан на 150 детей. В первые же дни местная милиция, узнав о нас, собрала со всей округи всех, кто отравлял им жизнь, и просто высадила их на территории нашего лагеря. В итоге ребят стало почти в три раза больше.
И вот они стоят перед нами на первой своей линейке, точнее в кругу. Первые дни студенты-инструкторы не знали, что делать с этой оравой. Они-то думали, что будут иметь дело с домашними детьми. Пришлось человек двадцать молодых поисковиков привезти в лагерь, чтобы он был хоть как-то управляем. Подробности этого нашего педагогического опыта — отдельная тема. Вот только некоторые штрихи.
Первые наши «туристы» ставили палатку почти за час, любая полоса препятствий была для них непреодолима, у каждого куча болячек — медикам работы хватало. 14 и 15-летние ребята не выдерживали в обычном тренировочном походе. О знаниях в области истории, географии, биологии, ботаники и т. п. говорить не приходится — на нуле. И это — будущие защитники Отечества?
Помню, как в жаркий день решили сделать для них окрошку. Продукты все свежие, брали у местных жителей. Повар (выделенный штабом армии) раскладывал всё по тарелкам, заливал холодным квасом, сверху сметана и укроп. Ребята долго смотрели на тарелки — «Это ещё что?» - «Окрошка», - отвечает повар. – «Какая ещё «крошка»? Салат отдельно, квас — отдельно. Такой салат испортили». До сих пор у нас бытует эта рожденная в лагере поговорка. Просто эти ребята с улицы никогда не видели окрошки. Как не пробовали на вкус и торта, когда впервые отмечали в лагере день именинника. Такие были те перестроечные девяностые…
Четко разделить на смены в тот раз лагерь не удалось. Практически все оставались на всё лето. Приезжали к нам проверяющие и удивлялись — живут в палатках, готовят на полевых кухнях, на костре. По сравнению со стационарным лагерем — это просто первобытная стоянка. Но детей отсюда не вытащить, приезжали сами. Даже дети областного начальства, когда их забрали из нашего лагеря и повезли в Анапу, сбежали по дороге и вернулись к нам. Главное — за лето все освоили основы туртехники, выдерживали многодневные походы, всегда могли найти в походе воду, лекарственные и съедобные растения, знали историю своего края, научились ориентироваться в лесу и в любой местности. Конечно, знали о военных событиях нашей специфической области. Работали, благоустраивали территорию вокруг установленных КРИПОО «Поиск» памятников разведчикам, на братских могилах, которых у нас немало. Уроки школы выживания в прямом смысле позже помогли некоторым и них сохранить жизнь. И ни одного ЧП за всё время работы лагеря.
В день Авиации мы весь лагерь вывезли в авиачасть. Ребятам разрешили даже побывать в кабинах пилотов. Уговорили командира части поднять ребят в небо. И тут выяснилось, что не только ребята, но и их инструкторы-студенты, никогда не летали на самолётах. Спасибо ещё раз командиру части — слово своё сдержал. И первый свой полёт в тот день совершил весь лагерь. А некоторые из тех ребят, что впервые в тот раз соприкоснулись с авиацией, выбрали себе этот жизненный путь.
После второго летнего сезона меня вместе со старшим инструктором лагеря пригласили в Петрозаводск на совещание педагогов-новаторов. Мы пытались объяснить, что не имеем к этим профессионалам никакого отношения, всё придумали сами. Нам на двоих дали двадцать минут, чтобы рассказать о лагере. На экране в это время демонстрировались видеозаписи из жизни лагеря.
На сцене мы с Романом стояли не один час, а вопросы всё продолжали задавать. Министерством образования наш лагерь был признан лучшим. Опыт его работы рекомендовали другим областям, и на следующий год по нашей программе открылись уже десятки лагерей. У нас же решено было открыть на базе лагеря экспериментальный центр. Большую часть финансирования брала на себя Москва. Но… Сменилась местная власть. Ушли Маточкин и Шипов, а новым руководителям наш уникальный лагерь оказался не нужен. Инициатива, как известно, наказуема.
Продолжение следует…
1.
2.Памятник группе «Вол». Автор - М. Постнова.
3.Памятник группе «Мороз». Автор - М. Постнова.