Экспедиция в Погостье в октябре 2013 года

[Raid]

Илья Дюринский,
руководитель поискового объединения «Северо-Запад»,
председатель Совета регионального городского отделения
«Поискового движения России» в Санкт-Петербурге
фото из архива объединения «Северо-Запад»
и сети Интернет

Экспедиция в Погостье в октябре 2013 года

Ленинградская область, Кировский район. Октябрь 2013 г. Суббота. Раннее солнечное утро. Частный дом в поселке Малукса.
–Парни! Подъем! Пора завтракать! – Это Саня Пикаев. Он, как всегда, раньше всех проснулся и уже успел вскипятить на газовой плите видавший виды алюминиевый чайник и приготовить нехитрый завтрак. С трудом просыпаемся. Вчера вечером поисковики из нескольких отрядов объединения «Северо-Запад» приехав из Питера и собравшись вместе, общались на поисковые темы до двух часов ночи. Обсуждали планы, шуршали картами, решая, в какое именно место надо попасть с утра. Да и просто пообщаться и побалагурить. Не так часто удается вырваться с работы на все выходные, да ещё в такой дружной компании.
Сегодня нас восемь. И нас ждет Погостье. Дороги туда нет, ходит только электричка. Но мы будем пытаться заехать в район «Звезды Мерседес» на специально подготовленном военном грузовике ГАЗ-66. Он уже ждёт, благородно поблёскивая защитной полуматовой краской.
В это богом забытое место обычно добираются пешком от станции Погостье. На юго-восток от станции по заболоченному лесу, местами через непролазные кусты с рюкзаками идут сюда поисковики, таща на своем горбу помпы, шланги, палатки и лопаты по 5-6 часов. Сил и времени на полноценную работу остается мало. Выходные коротки. Попробуем к этому району пробиться на машине, в объезд, с другой стороны. Закидываем рюкзаки и лопаты в кузов и, погрузившись, трогаемся в путь.
Сразу за станцией красивая Малуксинская песчаная дорога петляет между залитых солнцем чистых сосновых боров. Благородного темно-зелёного оттенка мох и оранжевые стволы сосен. Ничто не предвещает трудностей. На душе легко и радостно. Какой контраст с теми местами, куда мы стремимся попасть!
Простой человек, попав в первый раз в Погостье, впадает в беспросветное уныние. Сырой заболоченный лес, вдоль железной дороги противные залитые водой кусты, которые, при попытке развести из них костёр, выделяют едкий дым без образования огня. А зимой эта местность выглядит как старинное чёрно-белое кино. Железнодорожная насыпь и окрестности, запорошенные снегом, белые, а рельсы, голые кусты и деревья - чёрные. Никаких иных красок, кроме палитры серого.
Ступив в лес с железнодорожной насыпи, сразу попадаешь в заболоченную хлюпающую водой почву. Пейзаж дополняют плохо преодолимые бывшие пожарища 90-х годов, заросшие мелколесьем и бесконечные разливы бобриного царства, вдоль ручьёв и мелиоративных канав.
Но пока леса радуют глаз. С левой стороны, у обочины, пустыми песчаными глазницами рядами выкопанных могил мелькает сначала одно немецкое кладбище, потом справа - другое. Ещё немцами оно обсажено по периметру соснами в виде почти правильного прямоугольника. Даже спустя 70 лет это хорошо видно. Кладбища немцев неоднократно перекапывались мародёрами в поисках артефактов, пока, наконец, все останки не забрал ФРГ-шный «Народный союз» и не перезахоронил их в Сологубовке, на «свозном» немецком кладбище.
Проскочили сначала широкую просеку газопровода, потом большую высоковольтку - три линии железных опор, идущих в Питер с Волховской ГЭС. После развилки дорог и довоенного деревенского кладбища в сосновом бору, дорога выскакивает на длинное поле. Когда-то здесь была деревня Веняголово. На картах 20-х–30-х годов она значится как «Веняполова». Место ожесточённых боев февраля-марта 1942 года. А ещё в начале войны тут располагался небольшой аэродром.
До 1988 года на этом поле, ископанном траншеями и блиндажами, величественно возвышались трёхметровой высоты земляные П-образные насыпи - капониры для самолётов. Немцы устроили в них миномётные батареи. В конце поля был загон для коров. Тогда ещё стояли изгороди из потемневших от времени жердей и у моста через реку Мгу были хаотично разбросаны рассохшиеся деревянные коровьи поилки. Потом под посадки овса блиндажи, окопы и капониры на поле разровняли. Планировалась активная хозяйственная деятельность, но перестройка поставила крест на сельскохозяйственных планах. Теперь тут хозяйствуют лесозаготовители из Украины. Их лесопункт расположен на поле у реки.
Как раз в этом месте, когда-то в реке Мге стояла затопленная немецкая гусеничная самоходка «Штурмгешутц». Её подняли в начале 90-х двумя 100-тонными кранами КАТО. Об этой истории сейчас напоминают заросшие травой, торчащие у берегового склона ржавые, колючие разлохмаченные тросы.
В последующие годы удалось в Германии найти одного из уцелевших самоходчиков этой машины. Он рассказал, что после неудачной атаки русских, их самоходка, в охотничьем азарте, погналась за убегающим русским солдатом по зачернённому воронками заснеженному полю и провалилась под заметенный снегом лед в реку. Немцы выскочили из воды, а русский солдат смог спастись, вернувшись на свои позиции…
Лесорубы строят дорогу через урочище Кондуя полукругом вокруг болота Коврыгина Гладь и планомерно вырубают лес. Посадок молодого леса взамен спиленного что-то мы не заметили. Зато их лесовозная дорога может нам сильно помочь добраться до ранее недоступных для колесного транспорта мест. Она пропилена по лесу и насыпана среди ковровых моховых болот. Потрясающие дикие пейзажи. Вначале дорога хорошо отсыпана песком. Ровная, проходимая даже для легковушек. Но, пропетляв по лесам и болотам несколько километров, дорога постепенно ухудшается. Отсыпанная чистой глиной из глубоких, в человеческий рост, канав она каменеет в жару и становится непроезжей в период дождей. Весной и осенью это практически непреодолимое препятствие.
Злодеи-бобры постепенно подгрызают деревья, стоящие за канавами, пытаясь остановить текущую воду. Некоторые из деревьев свалились и перегораживают дорогу, а другие уже упали в канаву. Одно дерево, обгрызенное бобрами со всех сторон, каким-то чудом стоит на острие, кажущемся толщиной с карандаш. И не падает. Видимо, до первого порыва ветра…
Колеи местами глубиной по колено обычно заполнены до краев серой жидкой глиной. ГАЗ-66 на «зубастых» колесах от БТРа отчаянно буксует и пытается ехать по-собачьи по колеям боком. Даже надетые на колесах мощные цепи и блокировки в мостах мало помогают. Но сейчас межсезонье. Дорога ещё только начала намокать от осенних дождей. Лето было жарким и сухим. Поэтому наш «Газик» развивает приличную скорость. Народ в кузове проходит «подготовку космонавтов», их реально подкидывает.
За тентом пристроились и сопровождают наш 66-й два здоровенных шершня. Кругом мрачные лиственные леса, много здоровенных осин, в дуплах которых так любят гнездиться шершни. Возможно, их привлекает нагретый тент или запах бензина. Завывание мотора их совершенно не пугает. Бог его знает, что им от нас надо. С опаской наблюдаем за ними. Но поисковики шершням не интересны. Они живут тут своей жизнью. Не они к нам прилетели, а мы к ним приехали в лес. Не трогают, ну и ладно. Пусть летают…
Денис Крикунов, глядя в лобовое стекло, сосредоточенно молчит, вцепившись в ручку кабины. Лихо ныряем в глубоченную придорожную канаву и заезжаем в лес, чтобы объехать выкопанный поперек дороги ров. Лесорубы этим рвом обозначили границу, за которой начинается не достроенная ещё лесовозная дорога. Решаем сделать небольшую остановку в лесу, чтобы подтянуть ремень гидроусилителя руля «Шишиги».
Парни, пользуясь технической заминкой, разбредаются по лесу с металлоискателями. Наш «доблестный финн», как мы зовем Дениса Хюппенена, пытается щупом протыкать землю в едва заметной сухой неглубокой выемке, диаметром около пяти метров. Земля за лето просохла и напоминает материковый «мертвый» грунт. Денис беззлобно ругается. Щуп с трудом лезет в землю сантиметров на пять. В настоящую воронку щуп должен проваливаться гораздо глубже. – Понятно, ловить тут нечего. Но напоследок он решает проверить углубление ещё и «минаком». Зовет Диму Гапиенко. « – Смотри, говорит ему Денис, - какая странная круглая проплешина в земле. Совершенно чёрная и трава в ней почему-то не растет. Проверь-ка своим прибором». Дима сосредоточенно проводит прибором по центру черной ямы. Прибор пищит. – О! «Цветнина»! Из-под лопаты Дениса вместо «цветнины» вылезает ржавый осколок размером с ладонь. Значит всё-таки воронка, хоть и мелкая. Таких по лесу неисчислимые тысячи. - Странно. Дима удивлен. Прибор показывал цветной металл. « – Копни-ка ещё». Денис пытается углубить ямку под осколком. Ещё один обросший рыжей грязью осколок. Денис вдруг замирает: из-под второго осколка выпадает маленькая косточка от фаланги пальца. Потом ещё одна. И ещё…
– Ребята! Сюда! Здесь боец!!!
Через час яма уже раскопана на глубину до полуметра. Во всех шурфах кости. Останки солдат. Все сосредоточенно скребут землю сапёрными лопатками, ножами и короткими «фискарями». Начинаем по всей площади ямы снимать верхний слой. – Ну что, Дима, - полная археология? – Конечно. Всё как положено.
Дима Гапиенко из поискового объединения «Святой Георгий». У нас с ними регулярно происходят совместные экспедиции. По сути два поисковых объединения давно объединились. Вместе проводим отрядные собрания и ездим на раскопки. Настоящее, не фиктивное, поисковое братство.
Пока народ работает, я кручу гайки в моторе под откинутой кабиной. Поменял изношенный ремень ГУРа. Порядок. Машина готова.
Вдруг из ямы с бойцами крик: – Илья! Медальон!!!
Прыжками несусь по лесу к яме. Дима сияя, как электрическая лампочка, держит в высоко поднятой руке медальон - черную пластмассовую восьмигранную капсулу. Поздравляю Диму с находкой. Народ, воодушевленный событием, начинает скрести твердую землю с удвоенной силой. У бойца, которого расчищает Саня Пикаев, обнаруживается кожаный бумажник. Аккуратно раскрываем. Монетки и какой-то алюминиевый значок в виде перекрещенных еловых веток. Потом выяснится, что это эмблема финского Шуцкора (аналога немецкого СС). Видимо боец прошёл финскую войну. Никаких документов, к сожалению нет. Удаляюсь с медальоном к машине, во временно оборудованный лагерь. Теперь мы тут надолго. Остаёмся с ночевкой. На «Мерседес», на разведку поедем уже завтра.
«Мерседесом» немцы называли в своих военных сводках перекресток дорог Погостье – Шала – Кондуя. На картах этот перекресток действительно похож на эмблему Мерседеса.
Ну да и бог с ним! Пора заняться делом. Достаю из рюкзака специальный набор: ванночку – приспособленный низкобортный пластиковый полупрозрачный пищевой контейнер с крышкой, резиновую, ярко-розовую медицинскую грушу, белую бумагу и набор иголок, насаженных на деревянные палочки. Нехитрые средства для разворачивания бланков медальонов. Пытаясь унять дрожь в руках, против часовой стрелки, страгиваю крышку медальона. Аккуратно, по чуть-чуть, откручиваю колпачок. Есть бланк или нет? А вдруг нет? Или бумага превратилась в кашу? Отгоняю пессимистические мысли. Вот и конец резьбы. Плавным движением снимаю крышку строго по оси пенала. – Есть бланк! Ура!! Кричу в сторону работающих в яме коллег. Бумага в хорошем состоянии. Есть шанс развернуть его прямо на месте. Из пятилитровой бутылки наливаю чистую питьевую воду в ванночку. Переворачиваю чёрный, бакелитовый пенальчик вверх ногами и сверху вниз резко ударяю рукой с зажатым медальоном по другой руке. Пошел! Бланк, плотно скрученный в трубочку, по инерции медленно вылезает из капсулы. Аккуратно вытряхиваю его в ванночку с водой. Десять минут кропотливых манипуляций с иголками и бумагой и медальон в развернутом виде вылезает из ванночки на полоске белого офисного листа. Видно, что он заполнен. Уже хорошо. Но прочитать что-либо невозможно. Не разобрать ни единого слова. На всякий случай фотографирую. Вдруг и этот текст угаснет со временем. Ну что же. Значит, будем проводить экспертизу в городе. Разумеется своими силами. На спецлаборатории МВД давно нет надежды. Раньше думали, что вот они, специалисты с микроскопами и мудреными приборами, всё нам прочитают. Действительность неприятно огорчила. Найденные медальоны и записки месяцами и годами пылились в криминалистических лабораториях МВД. В итоге прочитать удалось ничтожно мало. В сопроводительных документах на многие медальоны значилось «прочитать невозможно». Хотя после этого простые поисковики прочитали много медальонов, которые не покорились матёрым специалистам. Но причина не в профессиональных навыках. Всё гораздо прозаичнее. Равнодушие к судьбам солдат. В лабораториях своя работа, её много. И заниматься солдатскими медальонами особо некогда. А может и не очень хочется. Ведь всё это не официально. Работа не оплачивается. М-да… В общем сканер и «фотошоп», надеюсь, нам как всегда помогут.
От размышлений меня отвлекает голос из воронки – Командир! Ещё один медальон! Аккуратно перекладываю подсыхающий бланк офисной бумагой и иду к парням в яму. У второго медальона, в отличие от первого, цилиндрическая капсула без граней гладкая и круглая. Так называемый «блокадник». Говорят, выпускался в блокадном Ленинграде. Повторяю процедуру откручивания черной полуматовой крышки – есть вкладыш! И тоже бумага в хорошем состоянии. Вытряхиваю её и разворачиваю в ванночке. Блин. Облом. Текст есть, но, тоже не прочитать. Ну что же. Отлично. Значит, будем расшифровывать два бланка. Все устали. Сказывается моральное и физическое напряжение. На лес опускаются сумерки. А яма до конца не добрана. Будем продолжать завтра с утра. Парни ставят палатки, готовят ужин. А я буду ночевать в кабине 66-го.
Конструкторы предусмотрели специальный гамак в кабине. Толстый зеленый армейский брезент. Регулировочные ремни. Самозатягивающиеся желтоватые анодированные стальные пряжки. С одной стороны гамака в специальном кармашке длинная буковая палка. Вещь военная. Сделана добротно. Подвешиваешь его на крючки, кладёшь пенку на него, спальник. Залезать в гамак через дверь под потолок кабины не очень-то удобно. На толстых генералов конечно не рассчитан. Но зато спать на нём какая красота! Можно вытянуться во весь рост и ещё запас места остаётся. Дождь ночью барабанит по крыше, спится замечательно. Хотя в палатке, конечно, своя романтика.
Дим Димыч (Дима Дмитриев) привез на пробу заказанные по Интернету американские сухие солдатские пайки. С большим интересом изучаем, чем питается потенциальный противник. Пластиковая упаковка пайка пустынно-жёлтого цвета. Привет из Ирака, видимо. Внутри множество разнокалиберных пакетиков. Но, на вкус, всё какое-то химическое. В основном какие-то соусы, мармелады, специи. Маленькие порции. Даже странно, как солдатам этим можно питаться при тяжёлых постоянных нагрузках.
После ужина слушаем по японской переносной радиостанции «Дорожное радио». Единственное, что здесь из программ можно поймать. Да и то из Киришей. Ах, да. Ещё один пикантный момент. Сотовой связи в этих местах никакой нет. До вышек связи слишком далеко. Наслаждаемся, как в стародавние времена, тишиной и покоем. Ярко, с треском горит костёр. Почти без дыма. Сухие осиновые дрова из сухостоя, с которого облетела кора, творят чудеса. Топором вдоль легко щепятся на ровные дощечки. Горят, как порох. Вокруг осенняя непроглядная ночь. Только костёр освещает лица. Попытка освещать лагерь с помощью генератора превратилась в ненужные хлопоты. Старенький китайский генератор, по которому приёмка металолома плачет, всё время вырубался, прожектор гас. Приходилось идти в темноту по проводу, «уговаривать» его поработать ещё. Сидя у костра, в хорошем коллективе, понимаешь - вот те минуты, ради которых стоит жить. Заряжаешься положительной энергетикой не на одну неделю.
С утра после завтрака продолжаем добирать яму. Все старательно фотографируют процесс археологической зачистки останков солдат. На дне ямы отчетливо видны веточки лапника. Значит это не случайные погибшие, а санитарное захоронение. Видимо, с минимальными, но всё-таки почестями. Оборачиваемся на звук дизельного двигателя. О-О-О! Дима! Дима Воронов из нашего объединения, командир отряда «Лодва». Собственной персоной. Он передвигается по этим непроезжим местам на специально переделанном джипе Дефендер. Лебёдка. В кабине плоский, огромный, защищенный от вибрации и влаги навигационный компьютер. Портальные мосты от «Лапландера». Подкачка колес. Шины «Боггер» с прореженным протектором. Эти мудреные термины как пароль для джиповедов - любителей бездорожья. В переводе это значит «серьёзный внедорожный автомобиль». Здороваемся с коллегой. У Димы вытягивается лицо: «Я же по этой яме с прибором два раза проходил! Как нашли? На щуп натыкали?» Сыплются профессиональные вопросы. Ну, вы даете! Молодцы! – уважительно говорит Дима. Желает удачи и с басовитым дизельным рыком отбывает по своему маршруту.
Пока ребята докапывают яму, решаем, всё-таки, налегке попробовать пробиться к перекрестку «Мерседес». Садимся в ГАЗ-66. Хюппенен пристроился «на броне» - на запасном колесе между кабиной и кузовом. Оттуда замечательный обзор. Главное, вовремя от веток и нависающих над дорогой стволов деревьев увернуться! На этот раз за штурмана в кабине Женя Ротарь. На левом рукаве свежепришитая нашивка с ярко - красной звездой и надписью «Северо-Запад». Он недавно влился в наши ряды. Увлекался поиском монеток на старых урочищах. Но посетив наш поисковый музей «Военной археологии» у стадиона «Петровский» стал вместе с нами ездить на поисковые работы. 66-й натужно ревет двигателем, вращая огромные колеса, облепленные глиной так, что не видно никаких протекторов. Попытка ходом проскочить очередную лужу кончается оторванным правым зеркалом и мощной вмятиной на двери. Но боевые шрамы только украшают этот военный автомобиль. Выбираемся из грязи на лебёдке.
Всё ближе заветный перекресток. Дорога становится получше. Здесь в войну двигались массы войск. Сначала немецких, а потом и советских. Танки, артиллерия, грузовики и гужевые повозки, полевые кухни всё время двигались в двух направлениях. Боеприпасы, оружие, свежее солдатское подкрепление, раненые, ГСМ, продовольствие. Фронт как прожорливый монстр поглощал ресурсы в огромных количествах. О циклопических масштабах перевозок можно судить и сейчас. Если отойти от основной дороги в сторону и присмотреться, то видно, что в трёх-пяти метрах параллельно идет ещё одна дорога, потом ещё одна. Насчитали шесть дорог! Видимо, одна дорога была грунтовая, для танков, вторая настильная для машин. Потом, по мере того как танковые дороги «убивались», их переносили правее или левее. Для машин строили новые. Проезжаем мимо лежащих на обочине полутора десятков 75-ти миллиметровых снарядов. Аккуратно сложенные в кучку они лежат тут не одно десятилетие. Вряд ли до них в ближайшие годы доберутся сапёры. Рядом со снарядами валяются полусгнившие стальные гильзы и бывшие когда-то герметичными прямоугольные ящики с ручками. Это был боезапас для немецкой самоходки «Штурмгешутц-3». На этой дороге происходили схватки немецких танков и самоходок с нашими Т-34 и КВ-1.
Вот и заветный перекрёсток. Лес вокруг подтоплен бобрами. Поэтому поиски солдат сильно затруднены. Но по итогу делаем вывод - сухим летом сюда доехать можно! Это радует. Поворачиваем на перекрестке «Мерседес» на Погостье. С помощью лебёдки преодолеваем ещё несколько сотен метров. Дорога превратилась в сплошную торфяную реку, слегка заросшую сверху камышами. Приходится оставить машину и идти по дороге пешком. Точнее вдоль дороги, по лесу, так как сама дорога, по сути, это жидкое болото залитое водой и поросшее камышами. И это несмотря на «великую сушь» вокруг. Весной здесь совсем беда. Вот прямо из дороги торчат гильзы от орудий. Выкапываем несколько штук. Флак-88! Это немецкая зенитная пушка калибром 88 мм. Немцы использовали их для борьбы с нашими танками прямой наводкой. Грозное оружие. Сколько оно сгубило наших танков!
Нас догоняют вышедшие из лагеря пешком Дима Гапиенко и его приятель Стас. – «Стой! Дима пытается догнать нас. - Погоди! Кое-что покажу!» Останавливаемся на перекур. Дима достает из рюкзака распечатанные на бумаге немецкие фотографии боёв в Погостье, скачанные из Интернета. – «Вот видишь, это фото сделано где-то здесь». Внимательно разглядываем фотографии. На одном фото немцы сгрудились за огромной зенитной пушкой, на четырёхколесном лафете, стоящей в снегу на лесной дороге. Март 42-го. Такие же березы. Узкая лесная просека. Зенитка на прямой наводке хищно нацелилась стволом куда-то вперед. Видно, что немцы опасаются чего-то. Напряженно вглядываются вперед, пригнувшись, стараясь спрятаться за массивный плоский щит пушки. Поднятые воротники. У одного советская ушанка, а некоторые немцы в пилотках. Видимо, мартовское солнце начинает потихоньку прогревать промороженный за зиму лес. Замок у зенитки открыт. Возможно, немцы ждут появления наших танков. Очень похожее место. Нас особенно впечатляет куча стреляных гильз, закатанных в дорогу.
Проходим вдоль дороги дальше. Металлоискатель громко пиликает. Прорубаем лопатой толстые, зеленые моховые кочки. Лопата мощно звякает обо что-то. Показался толстый кусок железа. Изучаем толщину и конфигурацию. Дима, пытаясь обкопать кусок металла, напряженно пыхтит. – А, так это части танка КВ-1! Находим рядом ещё один кусок. Потом ещё два. Куски тяжёлого танка раскиданы по болоту. Возле одного фрагмента брони выковыриваем из болота расколотый о броню, но не взорвавшийся немецкий 75-ти миллиметровый бронебойный снаряд. Рядом части от взорванной немецкой самоходки. А вот явно ещё фрагмент борта от другой. Куски брони, выкопанные предшественниками, окрашены в «Африканский» жёлтый цвет. В литературе написано, что жёлтый защитный цвет появился, по официальным данным у немцев только в 1943 году. А это март 1942-го. Неужели прямо из Африки перебросили сюда немецкие части? Представляю, после жары и песка зимой в болото, где сверху снега по пояс. Находим ещё один задний кормовой лист от второго КВ. Кусок трака и катка от Т-34. И всё на небольшом участке! Видимо, бой был жаркий. Две самоходки и три наших танка. Одиночные гильзы от самоходок вдали от дороги на болоте. После выстрела гильза выкидывалась из рубки. Значит, здесь и был бой.
Самое удивительное, как танки передвигались по этим болотистым местам? Здесь и пешком тяжело ходить. Картина боя встает перед глазами. На дороге Погостье - перекресток «Мерседес» немецкие «Штурмгешутцы» и мощные зенитки. Готовятся отражать наступающие советские части с севера, со стороны станции. Но неожиданно наши танки появляются слева, сбоку, со стороны болота. Они обхитрили немцев. Двигаясь от Погостья на юг по так называемой «Зет»-просеке, доехали до болота «Коврыгина гладь», с хрустом ломая худосочные болотные сосны, и повернули на восток к дороге, с намерением её отсечь. Танки поддерживала наша пехота, пытаясь за ними поспеть и проваливаясь в глубокий мартовский снег. Часть солдат так и осталась здесь…
Уже не одну воронку с солдатами «подняли» вокруг подбитых танков. Вот и сейчас под миноискателем загудело. Разрываем руками мягкий болотный мох. Зеленая солдатская фляга. Господи! Как же её изуродовало осколками! Ищем рядом солдата. Не найти. Возможно, он был в одной из тех воронок возле танка. А может ему повезло, и его на волокушах отвезли за железную дорогу в полковой госпиталь. Усталые, сидим на болотных кочках. Каждый думает о своём. Легкий ветер шумит в небольших болотных соснах и доносит ни с чем не сравнимый резкий запах болотного багульника.
Начинает вечереть, пора возвращаться в лагерь. Дорога домой всегда легче. Добравшись до оставленного «Газика», разворачиваем его с помощью лебёдки и трогаемся в путь. Стремительно темнеет. В сумерках ныряем в какие-то лужи. Позорно буксуем на большой осине, лежащей наискосок посреди дороги. Кора с осины почти слезла. Дерево мокрое и скользкое. Газик всё время сбрасывает в сторону при попытке перескочить местный, поверженный ураганом «баобаб». Наконец в полной темноте добираемся до лагеря. Спрыгиваю из кабины на мягкую лесную подстилку из листьев.
– Как дела? – Это я интересуюсь ходом работ в яме. - Всё нормально, командир. Яму зачистили. 15 человек получилось. Надписанных вещей и медальонов больше нет. Грузим семь тяжёлых мешков с останками в кузов 66-го.
Начинается дождь. Темнеет. Пока собираем лагерь, дождь превращается в ливень. Закидываем вещи в кузов. Народ, шелестя мокрыми плащами, забирается под тент. Трогаемся.
Засохшая было глина на дороге за считанные минуты предательски раскисла. «Шишига», выезжая на дорогу, ныряет в глубокую, с человеческий рост, канаву, но выехать наверх никак не может. Вчера сюда проезжали посуху. Да и выезд в обратную сторону слишком крут. Застряли. Чертыхаясь, выпадаю из кабины. Поскальзываясь на глине, в свете фар тащим трос к дереву на другой стороне дороге. Пытаемся выехать на лебедке. Мотор натужно ревёт, машина упирается стальным бампером в бруствер канавы. Стальной трос толщиной 16 миллиметров с треском лопается. Блин, только этого не хватает. Начинается борьба с застрявшим в лебедке куском троса с помощью стальных монтажек, топора и крепких выражений. Дождь заливает лицо. Ноги разъезжаются. - Будь проклята эта глина! Наконец-то победа. Вытащенный закушенный лебедкой кусок троса выматываем, благо он ещё есть на барабане. Завешиваем на дерево мощный блок-ролик. Заводим за него трос и тащим конец колючего троса с крюком к машине обратно. Цепляем крюк за могучий бампер. Теперь усилие лебёдки должно увеличиться в два раза. Пробуем ещё раз. Лебедка от Бэ-Тэ-эРа тужится, мотор завывает на высокой ноте. Машина по сантиметру начинает ползти из канавы вверх. Какие-то нездоровые звуки слышны из-под машины. Интересно, что это? Бог с ними. Потом разберемся. Сейчас некогда. С горем пополам выползаем на дорогу.
Уфф. Вытираю пот. Лебедкой сматываем трос. Местами из него торчат острые как иголки, порванные стальные проволочины. Гадкая штука. Протыкают перчатки на раз. Потом руки долго болят в месте укола. Видимо, грязь, попадающая в рану, не дает ей быстро заживать.
Обрывок троса закидываем в кузов. В свете фар перемазанные глиной лица смотрятся особенно убедительно. Дождь, по-моему, ещё усилился. Залезаю в кабину. Она уже наполовину вымазана глиной. Поехали! Натужно воя, «Газик» мотает по скользкой дороге. Скидывает в глубокие колеи. В свете фар льёт косой ливень. Дворники на стекле ритмично разгоняют воду и глиняные брызги. Опять «сели». Ещё раз вылезаем, разматываем лебедку. Коллектив помощников сосредоточенно таскает к придорожным деревьям трос. Выбрались. Опять едем.
Вот, наконец, у самого выезда на лесовозную дорогу огромная глиняная лужа с глубокими колеями. Туда мы преодолели её на лебедке. Чтобы не вылезать лишний раз под ливень, пробую проскочить ходом. Не тут-то было. Машину скидывает с бровки колеи, и она с разгона прочно садится на мосты. Ну что ж. Это же самая последняя яма. Как говорится «Последний бой - он трудный самый!» Цепляемся тросами за окрестные толстенные осины. Хорошо засели. В лебедке отчетливо слышны явно посторонние звуки. Очередная попытка завершается резким ударом под машиной. Двигатель глохнет. Завожу ещё раз. Тщетно. Всё заклинено. – Приехали.
Вылезаю, свечу фонариком и заглядываю в жидкую глину под машину. Подозрительный резкий запах трансмиссионного масла. Всё. Амба. В свете фонаря из коробки передач вытекает блестящая, как стекло, струя черного горячего масла и растекается по жидкой глине. Вот теперь точно приехали. Все некоторое время пребывают в оцепенении. Парни явно расстроены. Идти 10 километров по скользкой глиняной дороге, в проливной дождь, сомнительное удовольствие. Но всем в понедельник на работу. Тяжело вздыхая прощаемся. Ребята с рюкзаками уходят в ночь, хлюпая по глиняным дорожным лужам. Мы желаем им удачи.
Мы – это я и наш доблестный финн Денис. Он сказал, что не оставит меня одного, несмотря на то, что ему тоже завтра трудиться. Хорошо, когда есть надежные товарищи. Это утешает.
Однако надо устраиваться на ночлег. Открываем задний борт. Залезаем в кузов. Палатка наша закопана где-то под вещами и тросами в кузове. Сверху, на куче из походных вещей, лежат семь мешков с останками бойцов. Найти её и вытащить, не разгрузив половину содержимого машины, почти не реально. Будем ночевать под тентом в кузове. Дождь и не думает прекращаться. Мы с Денисом промокли практически до трусов. Поперёк кузова, на бортах лежат две пары армейских санитарных носилок. На них обычно ездят наши рюкзаки, чтобы не пачкались и не катались по полу. Сегодня их место придется занять нам. Раскладываем пенки, спальники. Снимаем мокрые вещи. Как же это противно, мокрому, залезать в сухой спальник. Приходится это делать в скрюченном виде. Тент очень низкий. От сырости и холода, вдруг громко начали стучать зубы, как длинные пулемётные очереди. С трудом удаётся согреться.
Прямо под нами лежат семь бойцов. Думаю наши трудности ничто, по сравнению с тем, что пережили солдаты на фронте. С этими мыслями проваливаемся в сон…
Утро. Просыпаемся. На часах 12 дня. Дождь стал меньше, но не прекратился. Натянув на себя сырые поисковые костюмы, проклиная погоду, вылезаем на дорогу, разводить костер. Хочется обсушиться и приготовить обед. Как назло, рядом сухих дров нет. Из относительно сухих только ольха и гнилые березы. Дорога окончательно раскисла. Напоминает кисель из глины. Перелезть через двухметровой глубины канавы, что бы попасть в лес, проблема. Даже самые сухие дрова не желают нормально гореть. Еле тлеют, выпуская едкий режущий глаза дым. Машешь пенкой над костром - горит. Только прекратил махать, опять тлеет. Вода в канаве стала мутной от глины. Пришлось, переставляя сапоги, облепленные тяжелыми липкими комьями, идти на близлежащую делянку в поисках чистой воды. Наконец нашёл относительно чистую воду в старой канаве, правда, с «какими-то головастиками». Сейчас не до мелочей. Разгоняю их по углам ведром. Вода почти прозрачная, не чета мутной жиже. Главное, что она почти чистая!
Торопиться теперь некуда. Обустраиваем наш импровизированный лагерь посреди дороги среди глиняной жижи. Половина дня уходит у нас на просушку одежды. Она теперь почти сухая, но отчаянно кисло пахнет то ли копченой рыбой, то ли колбасой. Мы все насквозь пропитались едким запахом ольхи.
Ну что ж. Надо обкапывать машину. Сейчас выроем отвод для воды, потом под рамой и кабиной прокопаем проход. Своего рода окопчик. Изучим повреждения и попробуем оценить шансы на ремонт.
План прекрасен. Только сверху жидкая глина, покрывает лопаты мерзким скользким налетом. Лопаты скользят и прокручиваются в руках. Нижний слой глины, напротив, тугой, липкий как пластилин, пристав к лопате, ни за что не желает от неё отлепляться.
Примитивная операция занимает весь следующий день. Дождь то идёт, то ненадолго прекращается. Нам уже всё равно, перемазанным по уши в глине холодный дождь даже приятен. Денис в очередной раз сушит в едком дыму одежду, а я, кряхтя, пытаюсь расклинить коробку передач. Наконец, ценой неимоверного физического напряжения это удается. Но диагноз всё равно не утешительный. Привод на передний мост и лебедка не работают. Видимо сначала срезало зуб шестерни, и потом, когда отколовшийся стальной зубец попал между шестерёнками, размололо все остальные шестерни в раздаточной коробке и частично разорвало корпус коробки передач. Через эту трещину шириной в несколько миллиметров и вытекло на дорогу всё масло.
Включаю массу аккумулятора. Поворачиваю ключ зажигания. - Отлично! Двигатель завёлся. Даже включаются передачи. Но уехать только на одном заднем приводе, без лебедки просто так отсюда всё равно не получится. Ведь сначала надо как-то выбраться из ямы и потом переехать ещё одну канаву. Да и до приличной дороги ещё как минимум километров пять. Придётся «позорно» сдаваться. Идти за буксиром.
Оставив Дениса «на хозяйстве», иду пешком по выложенной старыми бревнами лесовозной дороге в сторону Веняголова. Дожди закончились. Из синего неба опять печёт осеннее солнце. Прохожу мимо старых делянок вдоль глубоких заполненных водой канав, из которых торчат камыши. Пахнет кислой осиновой прелью, стремительно сохнущей на солнце.
Удивительно дикое место. Нет не только телефонной связи, но и пропала последняя радиостанция. Безуспешно гоняю диапазоны сканирующей японской рации. Устойчивого приема нет. Вот, наконец, показались две полукруглые крыши вагончиков лесорубов, раскорячившиеся в непролазной грязи посреди дороги. На лесосеке вовсю трудятся нарядного зеленого цвета импортные колесные сочленённые трелевщики. Элегантно гарцуя по делянке, они, блестя полированными цепями на огромных колесах, подвозят к дороге бревна. Захожу по деревянным ступенькам в вагончик. В прошлом здесь была военная дизель-электростанция. Здороваюсь. Суровые парни в тапочках и клетчатых рубашках предлагают чаю. Пытаюсь договориться с украинскими лесорубами. Объясняю ситуацию. Водитель трелевщика Сергей говорит, что только с разрешения их начальника - Ануфриевича, можно выехать на помощь. Но телефон «Шефа» вне зоны действия сети. Сергей после минутного раздумья говорит – Поехали! Показывай, где застряли.
Всё прекрасно! Едем спасать «Шишарик» на модном импортном тракторе. Играет магнитола. В кабине светло и просторно. Лесорубы «Ануфрича» не подкачали и выдернули трелевщиком наш «Газон» на дорогу. Да ещё протащили на тросе самые опасные участки. Иван Ануфриевич начальник лесорубов. Часто помогает поисковикам. За что ему и его работникам огромное спасибо.
В город вернулись «на честном слове и на одном крыле». Но главное, доехали! Единственное, что в Малуксе два часа на карьерах пришлось отмывать ГАЗ-66 от вездесущей глины. Иначе «гаишники» в городе нас бы не поняли.
Экспедиция закончена. Теперь главное – прочитать медальоны. Неделя ушла на то, чтобы прочитать тексты. Сильно помогла нам база данных Министерства обороны (ОБД «Мемориал»). В медальонах значилось: Давыдов Андрей Ильич 1908 г.р. и Ожогин Даниил Степанович из Алтайского края.
С медальоном Давыдова Андрея Ильича вышла интересная история. Денис стал пробивать в интернете по базе ОБД «Мемориал» Давыдова Андрея Ильича. Не сразу, но удалось, перебирая данные найти его в ОБД «Мемориал». В базе значилось, согласно боевому донесению, что перед войной он жил в Кронштадте, по Кронштадтскому адресу проживала его жена. Денис Крикунов занялся поиском родственников. Начал искать по адресу жены. Позвонил в местную администрацию. Говорят, не проживают такие. Долго пытался по имеющимся данным через Интернет найти какие-нибудь зацепки по родственникам. Безуспешно. Решил написать письмо в военкомат Кронштадта. Составил запрос на бланке нашей поисковой организации и для ускорения процесса, решил отправить запрос по факсу. Так как электронной почты военкомата в сети не нашёл. Но где теперь взять факс в наше компьютерное время? Денис решил пойти в торговый центр к знакомому. Для начала позвонил ему, объяснил суть вопроса, а его товарищ и
говорит: а у меня тут как раз поисковики сидят. Ты по-моему и не
знаешь. Если у тебя есть время, то могу им передать трубку. – Валера из поискового отряда «Искра» на проводе! Диктуй данные! Записываю: Давыдов Андрей Ильич, 1908 года рождения, адрес жены….. Сейчас попробуем поискать. Я перезвоню! Володя тут же засел за компьютер. Так. Забиваем фамилию жены и г. Кронштадт. Перелопачивал выданные Яндексом запросы. И вот, наконец, удача! В списках посетителей библиотеки г. Кронштадта нашлась его дочь! Может до сих пор живёт где-нибудь неподалеку? Но как найти её адрес? Теперь забиваем полные данные дочери. О! Она числится и в совете ветеранов Кронштадта. Кто там у нас председатель совета? Так, вот она, адрес, телефон. Володя набрал по сотовому номер. – Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, а Алиса Андреевна у вас состоит в организации? – Да, это моя подруга. А что вы хотели? – Мы нашли отца Алисы Андреевны – Не может быть! Как так нашли, быть не может и вешает трубку. Через час перезванивает и говорит – А вы точно поисковики? Денис, как мог, убедил Лилию Борисовну, что они действительно поисковики. Лилия Борисовна говорит – Ну хорошо. Я попробую дозвониться до Алисы Андреевны. Через час звонок: – Записывайте адрес… Володя позвонил Денису, говорит, поехали прямо сейчас! – Да ты что? На время посмотри. Девять вечера! Давай лучше потом, не торопясь. – Да нормально! Поехали. Ну ладно, поехали… Время позднее. Два здоровых мужика на ночь глядя долбятся в дверь. Открывает пожилая женщина. – Вы кто? – Мы поисковики, мы вашего отца нашли!!! Да нет, вы что, не может этого быть! Тут что-то не так. Это какой-то обман! Вы наверное пошутили? – Мы поисковики, вот наши удостоверения… На следующий день звонит её подруга Лилия Борисовна – Что же вы делаете? Совсем нас стариков не жалеете! Кто же, на ночь глядя, приходит! Ей же потом скорую вызывали, она же всю ночь не спала! В общем застыдила. Никто и не подумал, что даже такая радостная весть – это тоже сильный эмоциональный всплеск, стресс настоящий. Особенно для пожилого человека. Но всё обошлось и родственники солдата стали готовиться к захоронению.
Давыдова Андрея Ильича вместе с его боевыми товарищами, торжественно захоронили на воинском мемориале у станции Малукса 8 мая 2014 года. Родственники солдата приехали из Кронштадта на микроавтобусе, который предоставил совет ветеранов г. Кронштадта. Последние годы, именно в этот день 8 мая стояла замечательная солнечная погода и было пронзительное синее мирное небо. А тут впервые за долгие годы пошёл проливной дождь. Как будто хотел скрыть слёзы приехавших на захоронение родственников воинов. Мокрые, обшитые красной тканью гробы, поисковики несут на своих плечах в огромную, выкопанную экскаватором могилу. Вручную такую ямищу копать было бы очень долго. Ведь сегодня более чем в пятидесяти гробах обрели свой покой 780 солдат и офицеров Красной армии. Торжественный троекратный залп салютного взвода, печальный звон бронзового колокола, из-под бетонной арки при входе. Вокруг растут корабельные сосны. Замечательный по красоте Мемориал. Он был реконструирован в 1989 году на средства Министерства обороны, благодаря Дмитрию Тимофеевичу Язову, который, будучи лейтенантом сам воевал в Погостье, был ранен. В Погостье погиб его отец. Будучи уже министром обороны, он добился создания мемориала, но не в самом Погостье, куда нет дороги, а в 8 километрах, в ближайшем от него месте, в поселке Малукса. После захоронения сидели на скамеечке, дочь рассказала, что вначале они проживали в Твери. Работы в городе практически не было. Жили трудно. Отцу повезло. Он работал на вагоностроительном заводе. Потом воевал на финской войне. После финской войны, в связи с началом масштабного строительства миноносцев в Кронштадте, на вновь построенные верфи морская инженерная служба начала набор рабочих. Приезжали набирать работников и в Тверь. И отцу предложили работу в Кронштадте. 11 сентября 1940 года отец заключил контракт с НКВМФ на должность слесаря. Не раздумывая, он со своей женой переезжает в Кронштадт. Там, на ул. Коммунистическая, дом 5, семье дали комнату в коммуналке, уже обставленную мебелью. А со второго октября 1940 года Андрей Ильич уже стал работать кочегаром многоквартирного дома, в котором и жил. 10 июля 1941 года ушёл добровольцем на фронт. А в ноябре 1941 года, пропал без вести в районе станции Погостье… На память дочери передали немецкий столовый нож из нержавеющей стали, с клеймом немецкого военного флота «Кригсмарине, 1941». Этот нож нашли у Андрея Ильича. Возможно, он выменял этот трофей на кронштадтских верфях у моряков, уже успевших повоевать с фашистами.
После захоронения, задушевные разговоры, под поминальные сто грамм с родственниками солдата. Именно в такие моменты понимаешь, что дело, которое делают поисковые отряды, крайне необходимо. Благодарность родственников лишь подтверждает тот факт, что в нашей стране чтят могилы своих предков, А значит не так уж всё и плохо…
А родственников Ожогина Даниила Степановича из Алтайского края пока не нашли. Но не теряем надежды, что и до них дойдёт весточка, о том, что нашли их солдата.

1. Дороги на дальних подступах к Погостью обманчиво хорошие.
3. Цепи на колёса обязательный атрибут для глиняных дорог с колеёй от лесовозов.
4. Дороги вблизи Погостья, когда прошли дожди, становятся иногда непреодолимой преградой.

[Raid]

6. Приходится возить с собой на бампере кучу дополнительных тросов для лебёдки.
7. Застряли капитально.
9. Ролики на бампере для вытаскивания с помощью полиспаста.

[Raid]

11. Медальон солдата, который удалось прочитать.
12. Медальон солдата, который удалось прочитать.
14. На месте проведения поисковых работ.

[Raid]

15. Обычный придорожный пейзаж Погостья.
16. Погостье. Немецкие фото из сети Интернет

[Raid]